Древнегреческий писатель Диоген Лаэртский (Лаэрций, Лаэртий), касаясь жизни и деятельности Аристотеля, сообщает: «На вопрос, что быстро стареет, он ответил: «Благодарность». Аристотель, разумеется, прав, но только в основном. Иначе нравственность, главным стержнем которого является чувство благодарности, осталась бы в далеком прошлом. Об исключениях из аристотелевской быстро стареющей благодарности выше сказано. Приведем еще два примера.

Изгияев Борис Шербетович, еврей по национальности, проживающий в городе Нальчике, 28 сентября 2006 года записал воспоминание о трогательном участии кабардинцев в судьбе преследуемых фашистами евреев в период немецкой оккупации. «У моей мамы, - пишет он, - была подруга Берова [Берова (Яхтанигова) Каральхан Асланбековна, в обиходе – НэIэфI], которая проживала в Вольном ауле. Кушать в доме ничего не оставалось, румыны были хуже, чем немцы, они у нас всех куриц забрали, из вещей ковры, отобрали и гитару. Об этом узнала Берова и все время носила нам кушание – хатламу и что у нее было дома, питались тем, что она приносила. Отца моего схватили немцы… чудом сбежал от них. Наша семья благодарна и будет благодарна людям, которые помогли скрываться от немцев многим евреям. До последних дней своей жизни моя мама вспоминала Берову с особой благодарностью. Просила всем всегда о ней рассказывать».

*   * *

Одна черта характера может раскрыть самую глубинную сущность человека. Иллюстрацией этого положения служит эпизод из жизни замечательной женщины Фаусат (Фосат) Беровой, матери Мухадина Ляковича Берова. Нальчанка Елена Васина опубликовала в «Кабардино-Балкарской правде» в номере от 21 июля 2005 года заметку: «Три баночки муки». В ней сказано: «Эту историю рассказала Зинаида Анисимовна Луценко – ветеран труда, проработавшая   40 лет воспитателем в санатории «Огонек». Хотя в далекие послевоенные годы она была совсем юной девчушкой, но все помнит так, будто происходило это лишь вчера.

- В 1943 году отец погиб на фронте, на Малой земле. Когда закончилась война, пенсию за папу нам еще не выплачивали. Мама осталась с нами, четырьмя детьми, старшей из которых было всего 12 лет, практически без средств. В это   голодное время устроиться на работу не представлялось возможным — люди хватались за любую возможность заработать, даже на самые низкооплачиваемые должности записывались в очередь.

И вот настал день, когда мама отправилась на рынок, зажав в руке последние 40 рублей. Увы, этой суммы хватало лишь на полбаночки кукурузной муки, а такого количества явно недостаточно, чтобы сварить мамалыгу и утолить голод четырех детей, практически не евших со вчерашнего дня. Села мама у реки Нальчик — мы и сейчас там живем - и заплакала от безысходности. Вдруг слышит ласковый, участливый голос— незнакомая женщина подошла и спрашивает, что случилось. Мама поведала ей о своем горе, а та предлагает: давайте пойдем ко мне домой, и я дам вам муки.

От радости мама вновь заплакала, только вот идти не могла — так сильно болели ноги, стертые от калош, сделанных из автомобильной покрышки. Тогда добрая незнакомка взяла мамину косынку и, перейдя на другой берег реки, вернулась с кукурузной мукой. И не полбаночки там было, а, как потом по меряли, целых три. Деньги же — те самые 40 рублей, взять она отказалась наотрез... Впоследствии эта женщина не раз приходила на помощь. Звали ее   Фаусат Берова, а для людей она была просто тетей Фросей.

Дом нашей благодетельницы находился прямо напротив нашего, только по ту сторону реки, в Вольном Ауле. В этой семье так же, как и у нас, отец погиб на фронте, а тетя Фрося с тремя детьми и старенькой мамой, оставшись без помощи, могла прокормиться только за счет огорода, на котором трудились все вместе. Этим нелегко достающимся хлебом они делились с нами. Мы же могли только угостить их грушами с дерева, растущего у нас во дворе.

Так продолжалось долгие годы. Мы выросли, выучились, а один из детей тети Фроси — Мухадин - впоследствии стал министром здравоохранения Кабардино-Балкарии. Многие, кому довелось с ним общаться, хвалили этого человека за то, что он никому не отказывал в помощи.

Сколько лет прошло после того тяжелого послевоенного времени, а благодарность к этой замечательной женщине — тете Фросе — осталась в моем сердце навсегда. Ее, делившуюся с чужими людьми подчас даже последним, мы помним и рассказываем о ней своим внукам. Они должны знать, как те самые три баночки кукурузной муки тети Фроси спасли нам жизнь».