Свершилось! Баркук объявлен был султаном, но лишь халиф страны не поддержал его. А по закону Египта никто не в силах занять трон без разрешения халифа. И вот Баркук в зале своего дворца пустился с самим собой в рассуждения, надеясь найти решение.
«И управление мое страной восприняли люди с восторгом, я был со всеми необычайно щедр. Один лишь только человек против моего правления, без него я не имею права совершить обряд, и это халиф страны. Я должен с ним поговорить, и если не смогу убедить, что дело мое правое, что избран я народом, тогда я убираю его с дороги: как брата Барче, посажу его в тюрьму! А если этого будет мало, не станет он мудрее, что ж, тогда придется заказать под его размер хомут на шею, чтобы легче было умирать, и повесить, объявив его изменником народа. И не откладывая в долгий ящик, сейчас же я вызову своего врага».
И, дав распоряжение рабу, сидел он в своих апартаментах в ожидании халифа.
– Халиф Ассир просит разрешения войти, – сказал слуга спустя минуту. – Донес я ваше сообщение, и он явился быстрее молнии.
Халиф Ассир имел титул верховного главы, претендовавшего на роль главы всех мусульман. Своим авторитетом халифы освящали власть черкесов, создавая тем самым видимую законность, и выражали свою преданность султану, раз в месяц поднимаясь в цитадель.
По закону запрещалось им ездить на коне, и только лишь на муле мог он передвигаться по стране.
Халиф Ассир был суховат и высок, с маленькой бородкой, с живыми ясными и умными глазами. Они с Баркуком сухо, без улыбок приветствовали друг друга, халиф сел, и началась беседа.
Баркук спросил:
– Как поживает халиф моей страны, какие новости?
Халиф ответил:
– Хвост должен идти туда, куда прикажет голова. Идет ропот, что нет хозяина в народе.
Баркук посмотрел пристально:
– Не от того ли, уважаемый халиф, что мул не может быть впереди коня? Нет возможности и сил тягаться с быстрым скакуном.
– Да, мул не конь, ты прав, – спокойно ответил халиф, – но есть пословица в народе: глупец спешит к заветной цели, мудрец сидит в тени и ждет разрешения творца, чтобы отправиться в дорогу.
– Что же, в Коране на арабском языке написано, что Баркук, пастух из Зихии, в Сирии не может стать султаном? – повысил голос Баркук.
Халиф ответил сдержанно:
– Гневом делу не поможешь. В священной книге нет имени Баркука, но там есть слова, которые имеют для нас, мусульман, силу закона.
– Но если ты знаток Корана, скажи, почему обет священный вступления султана на престол не выполняешь? Я тоже знаю, о каких словах ты говоришь: сироту не притесняй, а просящего не прогоняй. Я из Зихии, потому теперь на чужбине. И я сирота. А что касается «просящего», ведь я просил тебя уже не раз, чтобы согласился на церемонию, дал мне произнести клятву верности моей новой стране.
–
Не тот размер, не примеряй на себя рубашку сироты. А что касается просящих, ты не знаешь такого языка. Язык твой – унизить ближнего, устрашить, дать приказ. А если что не по-твоему – сразу зовут палача и казнят на глазах у всех. Ты не просишь, а требуешь, чтобы злом и силой все отнять. И все равно будет мало! Теперь трон ему подавай!
Но если бы ты даже попросил, я не имею права грех на себя брать. Не должен ты быть султаном! И раз уж вызвал меня на разговор, скажу: ты чрезмерно честолюбив и любишь только собственную власть. А дальше скажу словами из Корана: «Ночь – твоя душа, а мысли – восход зари кровавой». Помнишь суд над Арамом? Он держал в руках документ, который его, бедного, оправдывал, доказывал его невиновность. Он лишь в том был виновен, Арам, что исполнил твое приказание. И подпись на той бумаге была твоя, Баркук. И значит ты – убийца Барче, брата своего. Вот причина моей нелюбви к тебе. Никто меня не убедит, что это не дело твоих рук. В Коране, который ты так уважаешь, есть слова: «Получит прибыль тот, кто ее утаил». И после этого ты хочешь взять с меня согласие и снять с себя грехи – чтобы перешли они ко мне перед ликом Творца! Пока живой, я этого не допущу. И об этом говорит Коран: «Понес убыток тот, кто очистился».
Свой грех хочешь на меня переложить? Пустое дело! Если хочешь отмыться, то откажись от трона и проведи остаток жизни в молитвах. Докажи Творцу, что не ради власти погубил Барче!
Баркук побелел лицом:
– Ты лжец, халиф! За этот бред передо мной ответишь. Что видит Творец, никто не смеет судить, все нити жизни в его руках, и Барче нашел то, что сам искал! В его смерти я невиновен, а если был бы грешен, как ты утверждаешь, халиф, то давно бы отправился ко Всевышнему на небеса. Я шел той дорогой, которую дал Творец. Всевышний оценил мою чистую душу и подарил мне трон, и ты, халиф, не в силах его отнять. Коран читать каждый может, но жить в согласии с ним – не каждый. Ты не веришь Творцу, его предначертанию и лжешь, прикрывшись Кораном! За это будешь наказан тюрьмой. И пусть Всевышний, закончив другие дела, одарит тебя за рвение твое посохом смерти!
Халиф хотел возразить Баркуку, но эмир был в ярости и, вытащив кинжал, приставил острие к животу халифа:
– Молчи, ничтожный лжец! Я не намерен выслушивать бред. Если завтра к вечеру не дашь согласия, я обещаю, что вспорю твое брюхо! Теперь иди и не искушай меня. Исчезни с глаз, ответ дашь завтра.
Весь день Баркук возвращался мыслями к разговору, который состоялся с упрямым, как мул, халифом. Если он откажет и примет смерть, то назначение затянется, а это не входило в планы эмира.
И настал новый день. С нетерпением дожидался Баркук развязки, но к назначенному времени халиф не явился. Эмир распорядился немедля его халифа во дворец.
Вскоре халиф явился в сопровождении стражников. Баркук пригласил его присесть, но халиф отказался, соблюдая свой сан. Эмир сразу понял, что решения своего халиф не изменил. Он дал стражникам знак удалиться.
– Что же, – сказал Баркук грозно, – вижу, что время, которое я тебе предоставил, ушло в песок, как все твои молитвы перед сном. Намерен ты не препятствовать мне и провести нужную церемонию?
– Нет, не намерен, и стражниками не напугаешь ты меня.
– Тогда зачем пришел? – спросил Баркук.
Халиф ответил:
– Меня же силой привели!
– Вот потому, халиф, я и обвиняю тебя во лжи!
– В моих словах нет лжи!
– Ты только что сказал, что не боишься стражников. А когда я спросил: «Зачем пришел?» – ты ответил: «Меня привели силой». Что это значит? Ты не хотел идти, но пришел, испугавшись силы стражника! Вот она, ложь! А теперь слушай. Не даешь согласия, значит мне это не нужно. Я не желаю, чтобы лжец исполнял святой обет. Сейчас тебя отведут в тюрьму, вердикт – измена своему султану. Наказание за грех такой по закону – семь лет тюрьмы. И запомни, ни одного их твоих обвинений я не принимаю! Эй, стражник!
Стражник, который стоял в открытых дверях, ожидая приказа, мгновенно появился.
– Отведи халифа в тюрьму и до суда к нему никого не допускай!
Халиф был бледнее смерти, но непреклонен. Он сказал:
– Лучше сидеть в тюрьме безгрешным, чем с грехом на троне.
На что Баркук ответил:
– Сейчас мы уже разговариваем на разных языках, грех в глазах лжеца – это очищение. И видит всевидящее око, что я безгрешен. Прощай, халиф, за мула своего не беспокойся. В отличие от тебя он будет получать из казны хороший корм.
Прошел и этот день. Халиф сидел в тюрьме, но Баркук был в смятении. Ведь если официально не примет он обет, правление его будет формальным. Он размышлял, не мог найти ответа на свой вопрос.
Но, как всегда, случай ему помог. Вошел слуга со словами:
– Господин, к вам просится внук халифа.
Эмир удивленно посмотрел в глаза слуге.
– Такого я не знаю. У этого клятвопреступника есть внук? Пускай зайдет.
И перед Баркуком предстал молодой кадий. После приветствия Баркук ему сказал:
– Если ты пришел просить за своего деда, то труд напрасен, можешь удалиться.
– Нет, – ответил юноша. – У каждого в этой жизни свой Коран, по которому он живет. Каждый знает, что перед Творцом ему держать ответ. И я пришел сказать, что если ты меня назначишь халифом, то я сделаю тебя султаном.
Засмеялся Баркук.
– О, я вижу, ты далеко пойдешь! Как твое имя?
– Адир.
– Ты намного благоразумнее, чем дед, который, от лжи лопнув, сидит в застенке. Так значит, если станешь ты халифом, объявишь о моем султанстве? Тогда готовься, с сегодняшнего дня я выдвигаю тебя с почетом на это место. Да будет издан указ лишить старого халифа всех регалий и привилегий1 Можешь объявить всем, кадий, что ты отныне мой халиф.
И они расстались, довольные друг другом.
А неделю спустя, объявив Адира халифом, Баркук направился с армией к тому месту, где все султаны проходили очищение и получали свой титул. Место это называлось Куббат ал Наер, в двух итальянских милях от города Каира.
Так стал Баркук султаном.