ЧЕРКЕСЫ (САМОНАЗВАНИЕ АДЫГИ) – ДРЕВНЕЙШИЕ ЖИТЕЛИ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО КАВКАЗА

Проблема изучения клинописных языков относится по праву к разряду вечных проблем лингвистики, поскольку она была поставлена на заре формирования человеком письменных языков и не потеряла своей актуальности и в наши дни. Более того, именно в наше время лингвистическая типология и вообще сопоставительно-типологический подход к исследованию языков обрели второе дыхание и повсеместно привлекают к себе внимание языковедов.

Небезынтересным будет отметить генетическое родство шумер, аккадцев, вавилонян и ассирийцев, отмечаемое В. Копсергеновой. При этом автор свидетельствует о том, что Ашшур – это абазинское название. В подтверждение чего она отмечает, что абазин в глубокой древности, как и сейчас, называют «ашуа», то есть ашуйцы [Копсергенова 2012: 16].

В связи с этим, цитируя работу В.К. Афанасьева, в которой В. Копсергенова говорит, что характерно такую же роль эпос «Энума-Элиш» (эпос о сотворении мира) играл и в Ассирии, только там, пишет В.К. Афанасьев, в конце II тыс. до н.э. Мардука заменил бог Ашур-центральное божество ассирийского пантеона…»[там же: 16].

Следует особо отметить работу И.М. Дьяконова, в которой даётся подробный анализ хаттов, касков, абешлайцев. При этом учёный справедливо говорит, что нельзя смешивать хаттов с хеттами. К сожалению, по мнению И.М. Дьяконова, хетты сами уже не понимали хаттского языка, и их записи, по-видимому, не точны; кроме того, система аккадской клинописи, применявшаяся в её хеттской разновидности для записи хаттских текстов была совершенно не приспособлена для передачи хаттского звукового состава; поэтому до сих пор, полагает учёный, невозможно восстановить фонологию хаттского, что делает невозможным и достоверное решение вопроса о его принадлежности к какойлибо определенной языковой семье, так как нельзя установить закономерные звуковые соответствия между хаттским и каким-либо другим языком (Дьяконов, 1968). Однако мы не согласны с таким выводом.

В другой работе И.М. Дьяконова приводится хаттский вариант аккадской клинописи, где записаны хаттские тексты и которые позволяют различать всего 13 согласных – m,p,n,t,š,c,k,h,l,r,w,f и j – последний не во всех случаях и 4 гласных – a,i,u,e – последняя не во всех случаях. Между тем, отмечает учёный, колебания в написании некоторых слов позволяют подозревать также существование фонем, не получивших своего графического обозначения [Тихонова 2014: 82-86].

Следует отметить особенность хеттской клинописи – использование знаков для обозначения глухих и звонких смычных согласных, например, ka – ga. Однако это различие, по мнению Вяч.Вс. Иванова, не имело фонетического значения, так как смычные согласные противопоставлялись не по признаку глухости – звонкости, а различались сильные и слабые смычные или придыхательные и не придыхательные [Иванов 2001: 63]. В этой связи А.П. Тихонова на примере графических вариантов хаттских богов показывает, что этот закон действовал неукоснительно и для хаттской графики: ср. разные наименования главных хаттских богов: Tabarna – Taparna, Tašapuna – Dašapuna. Тем самым А.П. Тихонова приходит к убедительному выводу, что в абхазоадыгских языках, как в хеттском и хаттском, противовопоставление взрывных согласных идёт не по признаку звонкости – глухости, а по признаку силы – слабости (придыхательные – непридыхательные), и различие между, скажем, k – g, p – b не имеет фонематического значения [Тихонова 2014: 83].

Как известно, отмечает М.А. Кумахов, традиционная пятичленная система индоевропейского вокализма была отвергнута в 1879 г. Ф. де Соссюром, заложившим основы теории моновокализма индоевропейского корня. Идея Ф. де Соссюра получила дальнейшее развитие в многочисленных трудах сторонников ларингальной теории, заменивших сонотические коэффициенты Ф. де Соссюра ларингальными в связи с открытиями клинописного хеттского языка в конце первой четверти XX в. Учёный говорит, что наиболее распространенный вариант теории моновокализма индоевропейского корня, представленный в работе Э. Бенвениста, основывается на ларингальной теории. Сущность теории моновокализма, как объясняет М.А. Кумахов, заключается в понимании Э. Бенвенистом в том, что единственный гласный е в индоевропейском в различной комбинации с ларингальными даёт краткие и долгие гласные. И далее М.А. Кумахов выделяет, сделанное Э. Бенвенистом заключение, основанное на положении Ф. де Соссюра о консонантном характере индоевропейского э, получившем признание и развитие у Мёллера, Педерсена, Куни, Куриловича и др. Э. Бенвенист отмечает: "Мы полагаем, следовательно, известным и принятым, что е, а,- о (не являющиеся аблаутным вариантом е) и ё, а, о отражают е с предшествующим или последующим э в одной из его трех форм, а именно э1+е=е; э2+е=а; э3+е=о; е+э1=ē; е+э2=ā; е+э3=ō. Эти разновидности э, согласно Э. Бенвенисту, оставили след в хеттском языке [Кумахов 1981: 91-92].

Что касается грамматической структуры хаттского, то она, по мнению И.М. Дьяконова, начинает выясняться благодаря трудам Э. Форрера, Э. Лароша, И.М. Дунаевской и А. Камменхубера, грамматическая струтура которго являет черты разительного структурного сходства с северо-западными кавказскими языками (абхазо-адыгскими), что само по себе ещё не доказывает родства между ними и хаттским (так как аналогичная грамматическая структура может существовать и в неродственных языках), но делает это родство вероятным. Со стороны звукового материала грамматических показателей, как кажется, согласно И.М. Дьяконову, нет  ничего, что говорило бы против родства хаттского с абхазо-адыгскими языками, и есть также некоторые, правда, скудные и очень спорные данные о возможной близости его и с языками южнокавказскими (картвельскими, или иберо-грузинскими) (Дьяконов, 1968). Тем самым большую актуальность приобретают современные научные исследования, посвящённые древним языкам и культурам.

Около 5 тыс. лет тому назад древние предки адыгов, убыхов, абхазов и абазин занимали обширную территорию, которая охватывала центральные и западные части Cеверного Кавказа, всё восточное и южное побережье Чёрного моря, а также значительную часть Малой Азии. По мнению учёных, на всей этой территории в III и II тыс. до н.э. проживали племена, непосредственно принадлежавшие абхазоадыгской языковой группе, либо говорившие на языках, родственных абхазо-адыгским языкам [Адыги.ru].

Таким образом, в глубокой древности, по мнению исследователей, адыги, убыхи и абазы (абазины) составляли единую группу племён, имевших общее наименование и общий язык. Разделение общего для них языка – основы произошло в более позднее время – середине II тысячелетия до н.э. и различия, имеющиеся между абхазским, убыхским и адыгским языками, сложились впоследствии – в результате их самостоятельного развития. Поэтому, как отмечают исследователи, древнейшая история адыгов теснейшим образом переплетается с историческими судьбами убыхов, абхазов и абазин, в свою очередь одними из древнейших предков абхазо – адыгов, чьи имена до нас дошли, являются многочисленные племена хаттов и касков, проживавшие в III – II тыс. до н.э. в Малой Азии. Так, например, в документах, относящихся к 2236 – 2200 гг. до н.э. упоминается царь Хатти – Памба, имя которого соответствует современным абхазским мужским и женским именам Памба и Пемба. И наконец, в результате длительного изучения хаттских текстов крупными советскими и зарубежными специалистами (И.М. Дунаевской, И.М. Дьяконовым, В.В. Ивановым, В.Г. Ардзинба, Г.Ф. Турчаниновым, Э. Форрером, Э. Ларошем, А. Камменхубером, Х.З. Шустером и др.) установлено значение многих слов, выявлены некоторые особенности грамматического строя хаттского языка. Всё это позволило окончательно определить генетическое родство грамматического строя хаттского и абхазо – адыгского языков. Помимо языкового родства, учёные давно обратили внимание на значительное сходство древних религиозных верований (отдельные названия хаттских и абхазо – адыгских богов совпадают и по форме и по кругу их деятельности (например, хаттский бог «Уашхо» и древний адыгский Уашхъуэ) и хаттских мифов с некоторыми сюжетами нартского эпоса абхазо-адыгов (борьба бога грозы со змеем, образ бога-кузнеца и др.). Так, например, Г.Ф. Турчанинов пишет, что вслед за фонетизированными силлабо-пиктограммами Майкопского кургана древнейшими письменными памятниками Ашуи оказываются, относящиеся уже к эпохе бронзы (XIX – XVI вв. до н.э.), целиком силлабические тексты бронзовых табличек, спатул и каменных стел из колонии ашуйских рабов в Библе, в древнейшей Финикии [Турчанинов 1999: 19]. Как известно, ашуйцы – это абхазский, абазинский и убыхский (исчезнувший) народы. Следует сказать, что Г.Ф. Турчанинов с большой благодарностью вспоминал М. Дюнуа, А. Ирку, И. Кноблоха, И. Фридриха, И.Б. Басария, З.М. Габуниа, Р.Н. Клычева, А.Н. Кононова, М.А. Коростовцева, В.С. Орелкина, К.С. и Т.П. Шакрыл, которые заинтересованно и благожелательно были настроены в отношении его разысканий [там же: 24].

Особый интерес представляют хурриты (один из древнейших предков нахско-дагестанских народов), с которыми хатты Малой Азии смешивались и имели тесные связи, существовал миф о рождении героя из скалы, подобно тому, как из камня родился нарт Сосруко. В другом тексте из Хеттского царства содержится рассказ о том, как колесо отрезало ноги герою. Как здесь не вспомнить, отмечает автор, того же Сосруко, гибель которого тоже была связана с колесом – жан – шэрхъ, лишившего его ноги, и, наконец, нельзя не отметить, что древнее имя хатти до сих пор сохранилось как основа одного из адыгских субэтносов хьат – ыкьуеий – ‘хатукай’. С древним самоназванием хаттов связаны скорее всего и многочисленные адыгские фамилии, как Хьэтэ ‘Хата’, Хьэткъуэ ‘Хатко’, Хьэту ‘Хату’, Хьэтыкъуэ ‘Хатуко’ и т.д. [Адыги.ru].

Ближайшими соседями хаттов на северо-востоке Малой Азии являлись многочисленные и воиственные племена каски или кашки, известные в хеттских, ассирийиских, урартских исторических источниках на протяжении почти II и начале I тысячелетия до н.э. Они жили вдоль южного побережья Чёрного моря от устья реки Галис по направлению к Западному Закавказью, включая и Колхиду. Каски играли важную роль в политической истории Малой Азии. Они совершали далёкие походы и во II тысячелетии до н.э., им удалось создать мощный союз, состоявший из 9–12 близкородственных племён. Документы Хеттского царства этого времени полны сведений о постоянных набегах касков. Им даже одно время (в начале ХIV в. до н.э.) удалось захватить и разрушить Хаттусу. Анализ личных имён, названия племён и населённых пунктов на территории, занятой касками показывает, что они по языку были родственны хаттам (Г.А. Меликишвили, Г.Г. Гиоргадзе, И.М. Дьяконова, Ш.Д. ИналИпа и др.). С другой стороны, племенные названия касков, известные по хеттским и ассирийским текстам, многие учёные связывают с абхазо-адыгскими. Так, само имя каска (кашка) сопоставляется с древним названием адыговкасогов (кашаги-кашаки –древнегрузинских хроник, кашак – арабских источников, косог – древнерусских летописей). Другим названием касков, по данным ассирийских источников, было «абешла» или «апешлайцы», которое совпадает с древним названием абхазов (апсилы – по греческим источникам, апшили – древнегрузинских летописей), а также с их самоназванием – апсуа. Хеттские источники сохранили нам ещё одно название каскского круга племён – паххува и имя их царя – Пиххунияс. Следует отметить, что учёные нашли удачное объяснение и имени паххува, которое оказалось связанным с самоназванием убыхов – пёкхи и пёхи [natpress. info›index.php?newsid=8644].

Особый интерес вызывает родство этрусков и адыгов, отмечаемое А.Ч. Абазовым и Н.Н. Никитиной, которые пишут, что для нас, живущих в XXI веке, интерес к  прошлому адыгов связан, прежде всего, не только с желанием узнать о происхождении адыгов, сколько увидеть связь, которая тянется к ним от древней культуры хеттов, сложившейся ещё на заре цивилизации, переданная впоследствии, по мнению авторов, этрускам – народу, населявшему когда-то область древней Италии на большей части Апеннинского полуострова. Страну этрусков римляне называли Этрурией, а греки Тирренией. Колыбелью этрусской государственности и культуры была область, ограниченная Тирренским морем и реками Тибром и Арно. А.Ч. Абазов, Н.Н. Никитина в своём исследовании отмечают: а) лингвистические; б) религиозные; в) мифологические; д) ономастические сходства [Абазов, Никитина 2012:140].

О родстве шумерского языка с финно-угорской языковой группой, картвельской языковой семьёй, тюркской языковой семьёй, языками мунда –языками древнейшего до арийского полуострова Индостан, родство с рядом языков африканского ареала, а также с абхазо-адыгской языковой группой действительно известны как специалистам – лингвистам и историкам, так и широкому кругу читателей. К перечисленному списку родства мы могли бы присоединить теорию курганной культуры, армянская теория родства (Армянское нагорье) – древнеурартского языка с шумерским (Т.В. Гамкрелидзе, Вяч. Вс. Иванов). Этническая история вайнахов (чеченцев, ингушей, цоватушин), согласно С-Х. Нунуеву, уходит вглубь тысячелетий. В Месопотамии (в междуречье Тигра и Евфрата), в Шумерах, в Анатолии, Сирийском и Армянском нагорьях, в Закавказье и на берегах Средиземного моря остались величественные и таинственные следы хурритских государств, городов, поселений, относящихся к IV-I тысячелетиям до н. э. (Нунуев, 2013). По единодушному мнению лингвистов, согласно Я.А. Яралиеву, Н.О. Османову, язык шумеров родственен группе яфетических языков, то есть относится к той же группе неиндоевропейских языков, что и языки нахско-дагестанских народов. Поэтому, отмечают учёные, лишены основания попытки причислить шумеров к народам индоевропейской группы точно так же, как и все потуги считать пелазгов индоевропейским народом [Яралиев, Османов 2003]. Расшифровка их языка убедительно это доказывает.

К сказанному следует добавить, что несмотря на попытки, которые предпринимались с целью установления родства шумерского языка со многими языковыми семьями (мунда, уральской, алтайской, картвельской, полинезийской, сино-тибетской семьями, баскским и чукотским языками), вопрос о генеалогических связях этого языка с какой либо языковой семьёй остаётся открытым, также не имела успеха теория тюркского родства с шумерским языком. 

По мнению исследователей, распад пратюркской языковой семьи на основную (тюркскую и «булгарскую») произошёл приблизительно до III-II вв. до н. э. От основного тюркского языка отделились якутский и тувино-тофаярский, ещё позже агузские, карлужские, кипчакские и т.д.). Сами тюркологи связывают основные крупные миграционные потоки тюрок с двумя историческими периодами: проникновение на территорию Кавказа с севера и Причерноморья в VI-IX вв. и с юга из Средней Азии-в XI-XIII вв. [Гаджиева 1997: 17].

Относительно картвельского языка, действительнонам известно, что Т.В. Гамкрелидзе и Вяч.Вс. Иванов открыли 150 общекавказских глаголов. Но здесь возникает проблема с самим картвельским языком, который выводится из кавказской языковой семьи в связи с недостаточностью доказательной базы его отношения к большой кавказской семье (А.Е. Кибрик, Т.В. Гамкрелидзе, Г.А. Климов, М.А. Кумахов, З.М. Габуниа и др.), в которую в настоящий момент входят нахско-дагестанская и абхазо-адыгская языковые группы.

В своё время Арнольд Степанович Чикобава писал, что очевидно распад общекавказского субстрата произошёл гораздо раньше его письменной фиксации. Но вопрос даже не в этом, вопрос возникает в том, почему этот язык мёртвый. Этот вопрос возникал и у нас, хотя в истории человечества такие примеры существуют, достаточно привести убыхский язык. Да, действительно можно находить общие префиксы, суффиксы, общую лексику, которая с одного языка «гуляет» свободно в другой и даже в одном языке имеет одно значение, в другом – иное, но понимать смысл слов, предложения, текста можно только на одном языке или очень-очень близкородственном. Нельзя не согласиться с М.А. Кумаховым в том, что из всех компонентов языка на внешние факторы активно реагирует лексика, а фонетика и морфология в этом отношении более консервативны [Кумахов 1984: 31].

В связи с этим Г.А. Климов отмечает, что кавказоведение характеризуется наличием двух глубоко различных направлений исследования, которые, согласно учёному, различаются как в понимании задач, стоящих перед этой дисциплиной, так и в используемой исследовательской методике: одного из них придерживаются авторы, считающие их взаимное родство не доказанным (Г.В. Церетели, А.Г. Шанидзе, Г.С. Ахвледиани, Т.В. Гамкрелидзе, Г.И. Мачавариани, А.Е. Кибрик и др.), другое направление составляют кавказоведы, считающие, что генетическое единство рассматриваемых языков в принципе уже доказано, и следовательно, трактуют их как единую языковую семью (А.С. Чикабава, В.Т. Топуриа, Г.В. Рогава, К.В. Ломтатидзе, Ю.Д. Дешериев, Т.С. Шарадзенидзе и др., а из числа зарубежных – К. Боуда, Р. Лафон и др.). [Климов 1986: 21].

[images.yandex.ru›карта древо языков старостина].

Таким образом, мы соглашаемся с точкой зрения Г.А. Климова, по мнению которого, сам факт исторической локализации кавказских языков на периферии древнейшего культурного круга Передней Азии, особенно хеттской и урартской цивилизаций, располагает в поисках в них отложений былых контактов с древними индоевропейскими, семитскими и так называемыми азианическими языками, то есть с совокупностью остальных языков переднеазиатского ареала, генетические взаимоотношения которых, как правило, остаются неясными [Климов 1986: 195].

Опираясь на лингвистические данные, некоторые исследователи [Иванов 1985:26-59; 2008:619-652; 2008:653-662; 2008:663-675] высказывают предположение о гипотетическом родстве хаттского с абхазо-адыгскими языками. Имеются некоторые указания на структурное сходство, и материальную близость формантов, насколько можно судить о действительном звучании фонем, скрытых за клинописной графикой.

Си́ но-кавка́зские языки (де́не-кавказские) – гипотетическая макросемья, предложенная С.А. Старостиным в 1980- х гг. (однако первые исследования в этом направлении провёл ещё А. Тромбетти в начале ХХ в.). Под этим названием объединяются несколько языковых семей и изолированных языков Евразии и Северной Америки.

Объединение не является общепризнанным среди лингвистов, однако пользуется широкой популярностью среди сторонников глубинной компаративистики. Среди лингвистов, активно занимающихся этой проблематикой, можно указать Дж. Д. Бенгтсона, М. Рулена и Виталия Шеворошкина. Предполагается, что прародиной носителей синокавказской семьи языков был иранский Загрос, севернее Плодородного Полумесяца.

Выдвинута также гипотеза (Камменхубер 1980, Касьян 2010) . согласно которой, хаттский язык входит в сино-кавказскую макросемью, но при этом не образует особой подгруппы с абхазо-адыгскими языками внутри этой семьи. Он представляет собой отдельную ветвь сино-кавказских языков, обнаруживая при этом наибольшую близость с северокавказской и енисейской ветвями.

Состав сино-кавказских языков

Базовый состав сино-кавказских языков:

1. баскский язык – изолированный язык на Пиренейском полуострове;

2. дене-енисейские языки;
3. енисейские языки – небольшая языковая семья в Сибири;

4. языки на-дене – языковая семья в Северной Америке;

5. северокавказские языки – объединение двух семей Северного Кавказа;

6. абхазо-адыгские языки, с которыми сближают хаттский язык;

7. нахско-дагестанские языки;
8. бурушаски – изолированный язык в Пакистане (по структурным характеристикам занимает промежуточное положение между северокавказскими и енисейскими);

9. хуррито-урартские языки сближаются с нахско-дагестанскими языками, но, согласно последним воззрениям C.А. Старостина, это сближение объясняется в рамках синокавказской гипотезы как некоторое сближение северокавказской и хуррито-урартской семей –сино-тибетские языки.

Среди других языков и семей, исследователями предлагаются для включения в сино-кавказскую макросемью: этрусский (и шире тирренская семья), иберский, шумерский, вакашские, салишские и хайда, каскский (сравнивается с хаттским), кутийский (гутийский, гутейский) – сравнивается с хуррито-урартскими, ретийский и лемносский (тирренские), предполагающиеся как родственные баскскому южнолузитанский, сиканский, лигурийский, шарданский, пиктский и аквитанский (вместе –  баскиберские), нивхский, кусунда. Предлагался также нахали [Яковлев 1947: 196-204].

Распад сино-кавказской макросемьи, колыбель, которой находилась к югу от Кавказа, датирован примерно 9 тысячелетием до нашей эры, а выделение этой и других макросемьей из единого гипотетического праязыка, из которого вышли все ныне известные живые и мертвые языки, отнесено за рубеж XIV-XIIII тысячелетий до н. э., к верхнепалеолитическому времени.

Разделение северокавказских языков, по предположениям лингвистов, произошло где-то в V–IV тысячелетии до н. э. [скорее всего, на 2–3 тысячелетия раньше]. Прасеверокавказский язык распался на празападнокавказский [абхазо-адыгский] и правосточнокавказский [нахско-дагестанский] языки. Народы, говорившие на этих языках, в древности занимали более обширные территории, чем в настоящее время: Балканы, Прикарпатье, Причерноморье, Кавказ (Северный и Южный), Малая и Передняя Азия (Климов, Алексеев 2005; 304). Это справедливо, согласно карте, которую мы имеем [berkovich-zametki.com].

Швейцарский востоковед Эмиль Форрер в 20-х годах ХХ века впервые высказал гипотезу, что хаттский язык состоит в родстве с западнокавказскими языками, а именно абхазским, адыгским и убыхским языками [Дунаевская, Дьяконов 1960; 1979: 79 – 83].

Хаттский язык (протохеттский язык) – древнейший язык северо-восточной Малой Азии. Был вытеснен индоевропейскими языками (хеттским и палайским). Сохранились обращения к богам, вкрапленные в хеттские клинописные тексты [Ярцева 1960: 570]. Впрочем, можно отметить, что хаттский язык, обнаруживая предположительные черты сходства с абхазо-адыгскими и, может быть, с картвельскими языками, не проявляет никаких общих черт с нахскодагестанскими языками [Иванов 1985: 26-59; 2008: 619 – 652].

Степень структурной близости между хаттским и картвельскими языками, по мнению Вяч. Вс. Иванова, представляется меньшей, чем между хаттским и абхазо-адыгскими. Хотя и картвельские языки в области глагола имеют сложную систему префиксации и суффиксации, но принципы её несколько иные, чем в хаттском. Для решения вопроса о генетических связях хаттского языка с картвельскими, согласно учёному, не имеется достаточных данных.

Вне всякого сомнения, часть слов хеттского языка имеет хаттское происхождение, которые невозможно объяснить из индоевропейских корней – тем более, что во времена Хеттского царства хаттский язык продолжал использоваться в культе некоторых богов.

В Ветхом завете хетты фигурируют главным образом как одно из племён, живущих в Палестине, с которым израильтяне встретились, ступив на землю обетованную. Хорошо известен перечень племён, упоминающихся в книге Бытия (XV. 19—21), – кенеи, кенезеи, кедмонеи, хеттеи, ферезеи, рефаимы, аморреи, хананеи, гергесеи, иевусеи, а также более кратко в кн. Иисуса Навина (111.10) – хананеи, хеттеи, евеи, ферезеи, гергесеи, аморреи, иевусеи. С тем же представлением о хеттах как об исконно палестинском племени мы встречаемся и в других местах Ветхого завета: Авраам покупает пещеру Махпелу около Хеврона у сынов Хета (Бытие XXIII). Исав берет в жены хеттеянок (Бытие XXVI. 34; XXXVI. 2), Ханаан родил Хета (Бытие X. 15), Иерусалим – незаконный отпрыск аморрея и хеттеянки (Иезеюиилъ. XVI. 3). В одном месте (Числа XIII. 30) уточняется район Палестины, населенный хеттами: «Амалик живет на южной части земли, хеттеи, иевусеи и амарреи живут на горе, хаяанеи же живут при море и на берегу Иордана». Из книги Иисуса Навина (I. 2 – 4) как будто следует, что хетты населяли всю территорию между Ливаном и Евфратом, но смысл текста не очень ясен.

Помимо Библии, описанные события, которые можно отнести к концу XI и началу X вв. до н. э. возникает естественный вопрос есть ли другие источники упоминания о Хеттах, по нашему мнению, на сегодняшний день, нет. Ни в одном клинописном тексте не упоминается слово Хетт кроме Библии.

Сведения о языке хаттов. Язык древнейшего (III – начало II тыс. до н. э.) населения северо-восточной части Малой Азии внутри излучины р. Галис (совр. Кызыл-Ырмак) – хаттов сохранен, помимо некоторого количества упоминаемых в иноязычных текстах топонимов, личных имён и имён божеств, лишь сравнительно небольшим количеством культовых текстов из царского архива столицы Хеттского царства – Хаттусы (современный Богазкёй). В том числе имеется около полудесятка хатто – неситских (хеттских) билингв и несколько десятков одноязычных текстов, по большей части коротких и сильно фрагментированных. Тексты написаны слоговой клинописью почти без идеограмм, что очень затрудняет понимание; к тому же есть основания думать, что они были записаны хеттскими писцами по памяти без чёткого понимания их значения, иногда даже с ошибками в словоделении. К этим трудностям присоединяется ещё одно обстоятельство. Дело в том, что хеттский вариант аккадской клинописи, которым записаны эти тексты, позволяет различать всего 12 согласных (m, р, n, t, sh [s], z [c], k, h, l, r, w, j – последний не во всех случаях) и четыре гласных (a, i, u, е – последний не во всех случаях). Между тем хаттская фонологическая система, была, вероятно, значительно богаче. Поэтому с фонетической точки зрения клинописные записи хаттского языка, видимо, в высшей степени не точны.

1. В формообразовании хаттского имени можно установить наличие около 20 разных префиксов и примерно стольких же суффиксов. Их значение пока окончательно не выяснено. Дифференциация имён и глаголов в хаттском тексте весьма сложна, так как формальных критериев для их различения нет, а показатели при имени и глаголе могут внешне (иногда и по значению) совпадать. Так, например, установлено совпадение по значению следующих показателей: – е, -ia – при имени – дательный падеж, при глаголе – косвенно-падежный показатель "ему", "ей"; ha – при имени и при зависящем от него глаголе обозначает, возможно, направление действия; -u, -ai – при имени – притяжательные местоимения, при глаголе – показатели лица. Показатели числа: -uа – (редкие варианты -ui, -pi) – коллективное множественное число; -le – множественное число; -esh (вариант -ash) – множественное число объекта. 

2. Словообразовательные суффиксы: -el, -il – суффикс принадлежности или происхождения существ мужского пола; -ah – значит то же, что и суффикс -el, -il, но применительно к существам женского пола.

3. Префиксальные местоименные показатели имени: - le 'его' (один обладатель и несколько предметов обладания); -shе 'их' (несколько обладателей и несколько предметов обладания); -te 'его', 'ее' (один обладатель и один предмет обладания).

4. О хаттском местоимении вообще нам известно очень мало. Имеющиеся предположения принадлежат Ларошу: anna, ana 'это'; ima/e- – указательное местоимение; -tu 'его' (по более позднему мнению Лароша, в качестве местоимения не подтверждается); -shu 'его', также в функции определённого артикля; -e, -ia 'ему', 'ей',  естоименные показатели при глаголе, совпадающие с показателем дательного падежа при имени; -ud 'тебе'; -un 'ты', -ushas 'мы сами';-i-/u – артикль.

5. Структура хаттского глагола может считаться в самых общих чертах выясненной. Согласно И.М. Дунаевской, в хаттском глаголе имеется цепочка префиксов из шести позиций; далее, между этой цепочкой и основой помещаются локативные превербы, а после основы следует цепочка суффиксов из двух (или более) позиций. Заметим, что Камменхубер суффиксальных образований при глаголе не признаёт, включая их в основу; Х.З. Шустер же, наоборот, придаёт им большое значение.

6. Наиболее вероятным представляется родство хаттского с абхазо-адыгскими языками. Структурная близость их, во всяком случае, очень велика. Однако имеются и некоторые указания не только на структурное сходство, но и на материальную близость формантов, насколько можно судить о действительном звучании фонем, скрытых за клинописной графикой. Как для хаттского, так и для абхазо-адыгских характерно отсутствие специального эргативного падежа при общем эргативном характере конструкции предложения [Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.]. 

Таким образом, исходя из сказанного, дадим буквальный перевод древнехеттского ритуального текста сделанного Б. Фортсоном при этом следует отметить справедливость представленной им транслитерации на латинском языке с дальнейшим сопоставлением её перевода с кабардино-черкесским языком.

Древнехеттский ритуал.

Транслитерация:

[ma-a-a]h-ha-an-da dUTU-uš dIŠKUR-aš ne-e-pí-iš te-e[-kán-na]

uk-tu-ur-i-LUGAL-uš-SAL.LUGAL-aš-ša-DUMUMEŠ-ša uk-tu-ur-i-eš a-š[a-a]n-d[u]

ta-nam-ma MUŠENha-a-ra-na-an ne-e-pí-iša tar-na-ah-hi a-ap-pa-an-an-da-ma-aš-še ke-e me-e-ma-ah-hi na-at-ta-an-ú-uk

t[ar-na-a]h-hu-un LUGAL-ša-an SAL.LUGAL-ša tar-na-aš-nu-i-it dUTU-i dIŠKUR-ya me-e-em[i-i]š-ki 

dUTU-uš dIŠKUR-aš ma-a-an-uk-tu-u-ri-eš LUGAL-uš SAL.LUGAL-aš-ša QA-TAM-MA uk-tu-u-ri-eš-a-ša-an-tu

ú-i-il-na-aš ERÍNMEŠ-an te-eš-šu-um-mi-uš-ša ta-ak-na-a ha-ri-e-mi tu-uš tar-ma-e-mi ta ki-iš-ša-an te-e-mi

dUTU-uš dIŠKUR-aš-ka-a-š[a-LU]GAL-i SAL.LUGAL-ri DU-MUMEŠ-ma-aš-ša URUha-at-tu-ši

e-er-ma-aš-me-et e-eš-h[ar-š]a-me-et i-da-a-lu-uš-me-et

ha-tu-ka-aš-me-et ha-ri-[e-nu-u]n ta-at a-ap-pa ša-ra-a le-e ú-e-ez-zi [Fortson, 2004: 166].

Читаем по кабардино-черкесски дословно по буквам с

переводом на русский язык:

1. [ma-a-a]h-ha-an-da dUTU-uš dIŠKUR-aš ne-e-pí-iš te-e[-kán-na]- мохэ хьаан Даутущ Иш къурэщ напэ иIэщ ди къани ‘Вот он хаанеец Давид Иш всемогущий совесть у него есть наш родственник’. Как видим из данного отрывка следует, что люди указанного периода обладали высокими человеческими категориями как СОВЕСТЬ.

2. uk-tu-ur-i LUGAL-uš SAL.LUGAL-aš-ša DUMUMEŠ-ša uk-tu-ur-i-eš a-š[a-a]n-d[u] –уи къуитIыри ЛIыгъэлщ ЩIалэ ЛIыгъэлщ шэ Думумэщ шэ уи къуитIыращ яшэнти ‘Твои два сына царь, молодой царевич везёт Думуса везёт двухсыновей твоих увозит’.

3. ta-nam-ma MUŠENha-a-ra-na-an ne-e-pí-iša tar-na-ah-hi – танэмэ Мущи Енхэ ар наан напэ я1эщи Тар нахьи ‘та- нийцы из Му Ены они, у наанцев совесть есть, крепость Тар разносят’

4. a-ap-pa-an-an-da-ma-aš-še ke-e me-e-ma-ah-hi na-at-ta-an ú-uk- япэ анаан дамэщ сэкIи мауэмэ Ахъи натIэ Ан уаукI ‘Первым наанский сын бьёт мечом, убивает Ан доблестного Ахийца’

5. t[ar-na-a]h-hu-un LUGAL-ša-an SAL.LUGAL-ša tar-na-aš nu i-it dUTU-i- Тар нахь ху Ун ЛIыгъэлщ Ан ЩIалэ ЛIыгъэлщ Тарнэш Ну ит ‘Тар разносят гони в Ун Царь Ан молодой царевич у Тарнаш Нуйцы стоят’.

6. dIŠKUR-ya me-e-em[i-i]š-ki dUTU-uš dIŠKUR-aš ma-a-an uk-tu-u-ri-eš-Иш къурэ я меими ишк1и Даутущ Иш къурэщ маан уикъуитIыращ ‘Иш всемогущий на конях они хотя не на своих Даут Иш всемогущий, маанских два сына’.

7. LUGAL-uš SAL.LUGAL-aš-ša QA-TAM-MA uk-tu-u-ri-eš a-ša-an-tu-лIыгъэлщ ЩIалэ ЛIыгъэлщ седжэтэмэ уи къуитIыращ яшэнти ‘Царя, молодого царевича, если я позову, двух сыновей твоих повезут’.

8. ú-i-il-na-aš ERÍNMEŠ-an te-eš-šu-um-mi-uš-ša ta-ak-na-a- Уи илI нашэ ер инмэщ Анти ес шу Умыми Уш шэтIэ Акъ на ‘Уийские воины везут деревянное зло большое Ан плавный всадник Умиец в Уш вези Акийца’.

9. ha-ri-e-mi tu-uš tar-ma-e-mi ta ki-iš-ša-an te-e-mi-хьэ-рэмитIущ Тар маями тIэ къишэнтэми ‘Двух грешников в Тар смерть нелепая привезла’.

10. dUTU-uš dIŠKUR-aš ka-a-š[a LU]GAL-i SAL.LUGAL-ri DUMUMEŠ-ma-aš-ša URUha-at-tu-ši-Даутущ Иш къуырэщ къаша ЛIыгъэли ЩIалэ ЛIыгъэлыри Думумэщ мэ Аш шэ Ур Хьаттущи ‘Даут Иш всемогущий привёз царя молодого царевича Думусу, на вези в Аш и Ур Хаттов’.

11. e-er-ma-aš-me-et e-eš-h[ar-š]a-me-et i-da-a-lu-uš-me-et- eрмэшыми ит исхэр самэт и делу Iусымэт ‘Внутри деревянного злого коня стоят, сидят кучей (ворохом) и дураки сидящие’.

12. ḫa-tu-ka-aš-me-et ha-ri-[e-nu-u]n ta-at a-ap-pa ša-ra-a le-e ú-e-ez-zi- xьату къашэмэт хьэри ину нытIэ атIэ япэ сыралейуэщи ‘Хатов ведут собаки большие я для них первый лишний’.

Практически по всему тексту прослеживаются языковые эквиваленты текста оригинала и текста перевода.

В связи с этим Т.В. Гамкрелидзе, Вяч.Вс. Иванов, которые цитируя работу Г.Г. Гиоргадзе «Текст Анниты», выделяют в надписи Анниты (начало II тысячелетия до н.э.), численности воинов и лошадей (шумерограмма ANŠE.KUR.RA…) [Гамкрелидзе, Иванов1984а:545].

Переведём данную фразу с помощью кабардино-черкесского языка AN – бог (месопотамский), KUR – всемогущий, RA – бог, то есть Ан всемогущий бог – Ra, как бы усиливает божественное происхождение бога АН. Здесь также отмечаем, что текст написан на хеттском языке. Слово ne-e-pi в хаттском будет писаться через «а», то есть na-a-pi. О чередовании хеттского «e» в хаттское «a» и, наоборот, можно найти в работе А.Ч. Абазова, Н.Н. Никитиной (ср. хатт. Talip-inu, хетт. Telipinu – сыне бога Грозы, боге Солнца), а также реконструируемая индоевропейская форма meri-t(h) и происходящая от неё этрусская форма mari(s) можно предположить, полагают исследователи, с хаттским maris [Абазов, Никитина 2014:226,228]. В. Копсергенова, справедливо полагает, что название шумерского бога солнца Мара в переводе с абазинского языка означает «солнце», что, по её мнению, подтверждает «Ме» это «Ма», божественное происхождение которого было доказано на основе перевода названия древне-индийского эпоса «Махабхарата». Древне-индийские шумеры, отмечает В. Копсергенова, писали «Ма» в то время как месопотамские шумеры писали «Ме» [Копсергенова 2012:151]. Однако мы не можем согласиться с мнением автора, полагающей, что месопотамские шумеры писали ошибочно «Ме» [там же:151]. Дело в том, что, известно, в X-IX вв. до н.э. хатты из Киша ушли в Индию, отсюда «Ма», так как время написания месопотамскими шумерами неизвестно, то можно предположить, что они уже писали по-хеттски «Ме».

В этой связи Рабстан Агрба пишет, что гласные в египетском письме не передавались ни одним звуком. Учёные договорились вставлять между согласными звук «е», условно читаются и ряд согласных и полугласных звуков. Далее автор отмечает, что условная реконструкция звуков древнеегипетских слов часто приводит к искажению их подлинного фонетического облика и, что в данном случае имя богини Нехебт должно звучать скорее как Аныха-бата (с абхазского – святой лик бога-Быка), а названия древнеегипетских городов Абаду как Абду (Великий Отец), Апасуа как Апсуа ( люди Апсны). Вообще названия городов Древнего Египта Ан, Абаду перекликаются с основными абхазскими терминами родства-ан-мать, аб-отец (сравним с кабардиночеркесским анэ-‘мать’, адэ-‘отец’). 

Следует сказать, что транслитерация передаёт песнюплач гибели города Тарнаш хаттско-хеттского города в войне с ахийцами, упомянутого Гомером в «Илиаде», гибелиь великой Трои в троянской войне, войне, которая длилась более десяти лет, по не которым источникам двадцать восемь лет, рассказывает о троянском коне, в котором  спрятались герои «Илиады» Менелай, Одиссей, Диомед, Ферсандр, Сфенел, Акамант, Фоант, Махаон и Неоптолем, о народах, которые пришли помогать городу Тарнаш в войне с Ахийцами.

События, указанные в данном клинописном тексте действительно имели место в историческом прошлом. Ханаа́н, Финики́ я (финикии ск. kĕnaʿan, ивр. ןַעַנְכ ‎, араб‎. کنعان ) – западная часть Плодородного полумесяца. Слово «Ханаан» ([ārāṣ] kĕnaʿan), возможно, означает «страна пурпура»; это имя в древности носила собственно Финикия, а в библейские времена – страна, простирающаяся на запад от северо-западной излучины Евфрата и от Иордана до берега Средиземного моря. В настоящее время поделена между Сирией, Ливаном, Израилем и Иорданией. Древний Ханаан был заселён различными народами, такими как хананеи, хетты, иевусеи, амореи, и представлял собой чересполосицу враждовавших между собой царств и городов-государств. [Режим доступа:http:yandex.ru].

Из этого материала видно, что ханаан и хаан являются синонимами и обазначают один и тот же народ.

В 1600 г. до н. э. касситами была завоевана Северная Месопотамия и обосновалась здесь в Ханейском царстве (на среднем Евфрате у устья р. Хабур) [Дьяконов, Неронова, Свенцицкий, 1983: 384].

О хеттах много говорится в Библии, которая знает их как обитателей страны Ханаан. Давид царствовал с 1010 по 970 г. до нашей эры. Предания характеризует его как юношу «умеющего играть, человека храброго и воинственного, и разумного в речах, и видного собою (1 Царств 16,18). Он остался в памяти израильтян как великий и идеальный царь, как образец и мерило для всех последующих царей, а также праотец и предтеча мессии. В Библии подробно излагается история его правления [Ладынин 2010: 131-132].

Библия, которая выпущена на кабардинском языке в Стокгольме в 2007 г. Глава 1-ая с.1. «Хьиса къызыхэкIа лъэпкъыр» «Народ, из которого вышел Иисус» [Лука 3:23-38].

1. Даут и къуэмрэ Ибрахьим и къуэмрэ къызыхэк1а лъэпкъым щыщ Хьиса Масихь и хъыбарщ мыр.(каб)

Дословный перевод на русский язык:

1. Иисус выходец из того же народа, что и сыновья Давида и Ибрагима. История Массиха.

Как видно из кабардино-черкесского языка Даут – это тот же Давид. Значит, Давид выходец из народа хаан, тоже, который очень часто встречается в других клинописных текстах и является хаанейцем (ханейцем, ханаанейцем). Слово хаан очень часто встречается в клинописных источниках Месопотамии, Вавилона и Хеттов.

Давид – сын Иессея из Вефлиема в молодости прославился единоборством с филистимлянским великаном Голиафом. Согласно более краткому изложению героического мотива поединка с Голиафом (2 Царств 21,19), победу над великаном одержал воин Элханан [Токарев 1980: 344].

Многие исследователи полагают, что это и есть подлинное имя героя, тогда как Давид его позднее имя. Почему наш родственник, потому что был женат на хеттеянке. Красавица оказалась, женой одного из военачальников Давида, Урии Хеттянина. Звали её Вирсавия. Урия погиб, а царь Давид взял в жёны его вдову [Ветхий Завет, 2-я Kнига Царств 11].

Проделанный нами анализ, подтверждает существование Давида. Несомненно, в этом тексте речь идёт о хаттохеттской войне с Ахийцами. И хатты и хетты относились к единому государству вместе с митанийцами и ханаанцами. Из данного клинописного текста следует, что война пришла на правление царя Давида с 1010 по 970 гг. до н. э, то есть к концу XXI и началу X в. до н.э.

Имя Парис встречается в хурритском клинописном тексте из Митани несколько раз, который датируется XV веком до н. э. и был найден в 1887 году в Амарне [ru.wikipedia.org›Письмо из Митанни].:

18. Gi-pa a-nu-sch a Uš ši-na gi-pa a-nu-sch Ui-la lu ma-an Pa-ri-si lu-a al lu а An 18. Гъыпэ анущ а Уш шына гъыпэ анущ а Улэ лIы маан Пэриси лIы а ал лIы а Ан 18. Плачет мать Ушийка боится плачет мать Ули воина маанец Парис воин злой воин Ан.

61. Pa-ri-si lu-a An Un-ti ša si Ni i-pi Ui Ui-la lu ma-an Im pa a-nu-sch Uš ši-na 61. Пэриси лIы а лIы Ан Унти шэ си Ни ипи Уи Улэ лIы маан Им пэ анущ Уш шына 61. Парис воин воин Ана Униец спаси моих Нийцев вперёд Уийцев Ули воина маанца Има первого Анийца Ушиец боиться.

Как мы отмечали в начале нашей работы, слово Хатт встречается со дня использования клинописи.

Принадлежность исчезнувших языков Индии (кусунда, нахали, прото-тару, прото-катманду, прото-нилгири, прото-дхимал/киринти) к сино-кавказской макросемье весьма спорно. Эти языки имеют большее сходство с веддоидными, андаманскими и языками папуа, входящими в индо-тихоокеанскую макросемью. Из общих черт можно отметить удвоенные согласные почти в каждом слове (это так же характерно для южных дравидских языков, возникших на подобном субстрате).

Устоявшееся отнесение нахали к языкам мунда, базируется на том, что сейчас немногие выжившие нахали говорят на языке австроазиатской семьи. Кусунда полностью перешли на гималайский язык китайско-тибетской семьи.

Однако полностью исключить былое присутствие в Центральной Индии сино-кавказских языков нельзя. Обособление хаттов от хурритов было настолько велико, что при изучении генетических связей было обнаружено, что хаттский язык имеет чёткие пересечения с адыго-абхазскими и картвельскими, но не имеет почти ничего общего с нахско-дагестанскими и хурритскими. В свою очередь, наблюдаются чёткие схождения нахско-дагестанских языков с хурритскими (порядка 100 общих корней) – с одной стороны, и адыго-абхазскими – с другой, а так же точки соприкосновения с чадскими языками афразийской (макро) семьи. Язык хаттов являлся, к тому же, связующим звеном между сино-кавказскими и ностратическими (в том числе картвельской группой). Характерной чертой древних синокавказских языков (включая баскский и, отдалённо родственный сино-кавказской макросемье, шумерский язык) является их эргативно-агглютинативный типологический строй» [Шнайдер: 2003-2007].