СКАЗАНИЕ О НАРТЕ УАЗЫРМЕСЕ
Последний поход Уазырмеса
Долгая жизнь Уазырмеса прошла в походах; справедливый нарт всегда покровительствовал молодым, учил их доблести и чести и поровну делил добытое в походах между всеми воинами.
Умножая свою славу, он показывал молодым дорогу к ней. Так дожил Уазырмес до преклонных лет.
Давний враг нартов Ябгашха Строптивый, пользуясь старческой слабостью Уазырмеса, не однажды нападал на Страну Нартов. И Уазырмес, думая о близкой смерти, очень печалился о том, что он уйдет, оставив непобежденным заклятого врага нартов.
Однажды он созвал нартов и объявил им:
— Нарты, вот уже старость побелила мою го лову, недалек мой последний час, хочу я еще раз встретиться с нашим врагом. Я решил переправиться через море. Сделайте мне лодку.
Уазырмес дважды не повторял своих слов, и нарты сделали ему лодку.
Дождавшись попутного ветра, старый Уазырмес пустился в плавание. Немало дней, немало ночей плыл он по морю и вот причалил к берегу. Стража Строптивого стояла на берегу и захватила лодку с Уазырмесом.
Предводитель войска обрадовался, что наконец ему удалось захватить исконного недруга.
— Выбирай, — сказал он грозно, — или я от рублю тебе голову, или навеки закую тебя в цепи.
— Делай, как знаешь, — отвечал старый нарт, — я в твоей власти. Только думаю, что тебе нет надоб ности ни рубить мне голову, ни держать в цепях. Я человек старый, проживу и так недолго, а не лучше ли тебе известить нартов о том, что я у тебя в плену, и потребовать от них выкупа. Нарты меня уважают и хорошо заплатят тебе.
"Что толку убивать старика, — подумал Строптивый, — лучше получу за него хороший выкуп".
— А что мне дадут нарты взамен тебя? — спро сил он.
— Пятьсот волов — сказал Уазырмес.
— Цена немалая, но как я получу волов: нарты далеко, мы с ними не встречаемся.
Уазырмес ответил:
— Пошли двух вестников в Страну Нартов, они вернутся вместе с нашими людьми и волами. Ты возь мешь волов, а они увезут меня домой. Только условимся: один вестник-гонец должен быть черново лосый, без единого седого волоса, а другой —седово лосый, без единого черного волоса.
Строптивый приказал найти таких людей, а Уазырмес наказал им:
— Поезжайте в Страну Нартов и скажите: Уазырмес в плену и просит выкупить его. А выкупом должны быть пятьсот волов: сто безрогих, сто рогатых и триста красных с белыми рогами, да чтобы волы были не стары и не молоды, не тощи, а упитаны. А если они не найдут таких волов, то пусть спросят у нашего то чильного камня или у веника, что стоит в углу, — они помогут. Если молодой черный вол не захочет итти впе реди других, — отрубите ему голову и повесьте ее на шею старого белого вола, — пусть тот будет вожаком.
Гонцы выслушали наказ Уазырмеса и отправились в Страну Нартов.
— Доброго пиршества, почтенные нарты! — сказали гонцы, войдя в кунацкую.
— Милости просим, молодые чужестранцы! — отвечали нарты и по обычаю угостили приезжих рогом доброго сано. Так приезжие стали гостями нартов.
— Откуда и куда идете? — спросил их Химиш.
— Идем издалека, из-за моря, мы посланцы Ябгашхи Строптивого.
— Значит, вы слуги нашего исконного врага. С доброй или худой вестью пришли вы к нам? Если с дурной, — мы не испугаемся.
Посланцы рассказали нартам о происшедшем.
Задумался Насрен Длиннобородый и спросил:
— Какой же выкуп назначил ваш властелин?
— Уазырмес сам назначил цену своей голове: пятьсот волов, и наш владыка согласился, — сказал молодой черноволосый гонец.
— Это недорогая цена, — голова Уазырмеса мно гого стоит. Ну, а каких же волов хочет Строптивый?
— Сам Уазырмес наказал, чтобы волы были та кие: сто безрогих, сто рогатых, триста красных с бе лыми рогами, и чтобы волы были не стары и не молоды, не тощи, а упитаны.
Подумав, нарты ответили:
— Мы можем послать сто безрогих и сто рогатых волов, но где мы найдем красных с белыми рогами? Уазырмес от старости что-то спутал...
— А к этому Уазырмес прибавил, — заговорил седоволосый гонец: "Если таких волов не найдут, пусть спросят у точильного камня или у веника, что стоит в углу". И еще он сказал, чтобы впереди стада шел молодой черный вол, а станет упираться, так надо отрубить ему голову, повесить ее на шею старому белому волу, и пусть тот идет впереди стада.
Выслушали нарты гонцов и задумались: что хотел сказать этим Уазырмес? Наверное, в этих словах какое-нибудь иносказание.
Подумали нарты: "Кто наше незакатное солнце, кто наша мудрость и совесть, кто всегда заботится о нартах? Сатаней наше солнце, Сатаней наша мудрость и совесть, Сатаней всегда заботится о нартах. Сатаней — женщина. Женщина держит в руках веник, значит посоветоваться надо с нею".
И старые нарты, поручив приезжих заботам молодых, пошли к мудрой Сатаней.
— Здравствуй, красавица, несравнимая с другими красавицами! — приветствовали они ее. — Выслушай наш рассказ и объясни нам, чего мы не понимаем.
— Разве есть что-нибудь в мире недоступное разуму нартов? — ласково отвечала гуаша. — Что случилось, друзья мои? Да будет каждая весть доброй и каждое ваше дело чистым, как синее небо над го ловами нартов.
Нарты рассказали Сатаней о приезде гонцов и о том, что нужно послать выкуп за славного Уазырмеса — пятьсот волов.
— Разве пятьсот волов дорогая цена за бесцен ного нашего Уазырмеса? — удивилась Сатаней. — Стоило ли приходить ко мне из-за этого?
— Пятьсот волов мы пошлем с радостью, но Уазырмес наказал, чтобы было сто безрогих, сто рога тых и триста белых с красными рогами, чтоб волы были не стары и не молоды, не тощи, а упитаны.
— Слушайте, нарты, — отвечала мудрая гуа ша, — волами Уазырмес называет наших воинов. Сто волов безрогих, — значит сто пеших воинов, сто рога тых— сто всадников. А триста красных волов с бе лыми рогами — это триста всадников в кольчугах из красной меди. Не тощи, а упитаны — значит, вы дол жны послать лучших, храбрейших витязей.
— О светлая разумом Сатаней! Уазырмес велел гнать впереди черного вола, а если он будет упираться, то отрубить ему голову и повесить ее на шею старому белому волу, он и поведет стадо верной дорогой.
— А каковы собой посланцы Строптивого?
— Один молод и черноволос, другой седоволос и седобород.
— Нетрудно догадаться, почтенные нарты, что речь шла не о волах, а о гонцах: поставьте впереди войска молодого гонца, а станет отказываться — отрубите ему голову и привяжите ее к шее старика и он приведет войско куда надо.
— Прекрасная Сатаней, — воскликнули радостно нарты, — ты отточила наш разум и наши мечи, — ты, женщина, держащая веник в руках, мудрее мужчин; теперь нам понятно, что хотел сказать Уазырмес.
— Счастливого пути, победного возвращения! — ласково улыбаясь, простилась с нартами Сатаней.
Нарты вооружили триста всадников в кольчугах, присоединили к ним еще сто всадников и сто пеших и двинулись в поход. Молодой черноволосый посланец отказался вести войско; ему отрубили голову, повесили ее на шею старого седого гонца и поставили старика впереди вожатым. Нехотя, но повел старик нартское войско к крепости своего властелина.
А на стене крепости Строптивый стоял около старого Уазырмеса и оба смотрели вдаль.
— Видишь столб пыли на дороге, — это гонят це ну твоей головы! — усмехнулся Ябгашха Строптивый.
— Слово нартов с делом не расходится, — сурово ответил Уазырмес,—ты получишь то, что следует.
— Ты будешь свободен только тогда, когда я по лучу скот, — продолжал жестокий и жадный Ябгашха.
— Нет, гораздо раньше! —крикнул нарт и сбро сил Строптивого со стены крепости на острые камни скалы. Нартское войско с боевым кличем ринулось на врага, одолело его и, забрав много добра, вернулось в родное селение во главе с освобожденным старым ви тязем Уазырмесом.
Так смелость и находчивость Уазырмеса победили заклятого заморского врага нартов.
Как нарты, во главе с Уазырмесом, освободили Сатаней, похищенную испами
У малорослого племени испов был властелин, по имени Белобородый. Ему давно приглянулась прекрасная и мудрая Сатаней, но, страшась смелых витязей, Белобородый не решался похитить их разумную, всеми любимую гуашу. Он выжидал удобного случая, и вот однажды, когда нарты отправились в дальний и долгий поход, Белобородый ворвался со своим войском в дом, где жила Сатаней. Оставшиеся дома молодые нарты сопротивлялись, сколько было сил, но войско испов было многочисленно, и после жаркой схватки испы победили и увезли с собой мудрую и прекрасную гуашу. Тревога и горе охватили нартов: их Сатаней стала добычей презренных испов. Что делать, как вырвать ее из рук похитителей?
Белобородый жил за дальним глубоким ущельем, на вершине скалы, в неприступной крепости. На узкой тропе, ведущей к этой скале, стояла многочисленная стража. Однако молодые нарты решили отбить свою Сатаней у испов. Три раза пытались они одолеть твердыню, немало голов испов слетело под их мечами, — славно поработали молодые нарты!
Немало и вражеских пик вонзилось в честные груди юных витязей. Жаркая была битва, но не одолели нарты неприступной крепости.
Они отправились к старой вещунье Уорсар,— только она одна могла помочь им советом. Вещунья сказала:
— Вы еще молоды, не вам одолеть испов, а старшие нарты ушли в дальний и долгий поход. Позовите храброго Уазырмеса, он любит трудности похода и пойдет с вами. Уазырмес — сильный и храбрый нарт, он сидит дома, скучает.
Молодые нарты послушались и поехали к Уазырмесу. Уазырмес твердо соблюдал нартские обычаи: он сперва целую неделю потчевал приезжих и только потом завел с ними беседу о деле.
Нарты рассказали ему обо всем и просили, чтобы он помог им овладеть крепостью испов, разбить врагов и освободить Сатаней.
— Я бы согласился помочь вам, — ответил Уазырмес, — если бы с нами в поход отправился нарт ский свинопас Горгоныж. Он хитер и смел, хорошо бы проверить его сметливость и силу.
— Будет по-твоему! — сказали молодые нарты и отправили на смену свинопасу юношу-пастуха. Тот на шел Горгоныжа вместе с его стадом на большой горе.
— Да умножится нартское стадо! — приветство вал юноша-пастух свинопаса.
— Да будет так! — отвечал Горгоныж.
— Нарты отправляются в поход и хотят взять тебя с собою, я же пока постерегу твое стадо.
У нартов было такое огромное стадо свиней, что сберечь его мог только свинопас Горгоныж.
— Не так-то просто охранять стадо, — сказал Горгоныж. — Если ты скажешь, сколько свиней в этом стаде, тогда я смогу оставить на тебя мое стадо, а сам отправлюсь в поход.
— Откуда же я знаю, сколько тут свиней?
— Ладно, я скажу тебе, а ты сосчитай: боль ших — девять, широкорылых — десять, буро-пегих — одиннадцать, с короткими хвостиками — восемна дцать, разношерстных — тридцать, одношерстных — тридцать да у каждой свиньи по тридцать поросят. Сколько же всего?
— Никак не сосчитаю, — ответил пастух, постояв в раздумье.
— Ну какая же ты мне замена? — и Горгоныж отослал юношу-пастуха обратно.
Прислали второго, но и он не смог сосчитать, сколько свиней было в стаде. И его Горгоныж отослал обратно.
Выслушали нарты незадачливых пастухов и послали третьего.
Третий нарочно замешкался в дороге.
— Что ты так долго не шел? — сердито спросил его Горгоныж.
— Нарты мололи белое просо, я остался считать зерна.
— Ну, раз ты можешь сосчитать зерна, значит можешь заменить меня здесь. Оставайся, будешь съедать в день столько пасты, сколько можно взять за три раза лопаточкой, да три окорока. Нехватит, — можешь добавить, — сказал свинопас и, сев на кабана, поехал к Уазырмесу.
Тут молодые нарты выпили на дорогу сано: одну чашу за смелых, вторую — за добрую удачу. Уазырмес оседлал своего пегого коня, свинопас уже сидел на кабане, а молодые нарты, прежде чем сесть на коней, сказали:
— Мы должны как можно тише подъехать к неприступной крепости, поэтому нужно взять по веревочке, чтобы завязать лошадям морды, — иначе они фыркнут и выдадут нас.
Взяли все по веревочке, сели на коней и отправились в поход.
Кабан Горгоныжа стал отставать; разгневанный свинопас нещадно бил палкой животное, и оно околело.
Молодые нарты второпях не заметили, что свинопас отстал, и, покинув его, продолжали путь.
— Бедный мой дружок, ты столько возил меня на себе, а я невольно загубил тебя, — сетовал свино пас. — Как же я тебя оставлю на дороге?
Горгоныж связал мертвого кабана, вскинул на плечи и пустился вдогонку нартам. Нарты шажком и он шажком, нарты бегом и он бегом,— так они добрались до крепости испов. Здесь Уазырмес обратился к воинам с такой речью:
— Слушайте меня, молодые мои соратники: вот она — крепость испов, будем же мужественны и не по срамим своей чести. Добрая память павшим, пусть мирно спят, а живые пусть смело идут вперед. Одо леем врага во что бы то ни стало! Сотрем с лица земли род Белобородого, освободим нашу мудрую Сатаней, вернем ее нартам.
Во главе с Уазырмесом нарты остановились у тропинки, взбегавшей к неприступной горной крепости. Испы увидели их сверху и осыпали градом стрел. Много урона понесли молодые нарты и не знали, как им быть, как двинуться вперед под этим ливнем стрел.
— О могучий Уазырмес, наш предводитель! — воскликнул свинопас Горгоныж. — Крепость врага не приступна, войско его неисчислимо, множество нартов погибло! Позволь мне итти впереди: шкура моего ка бана крепче всякой кольчуги, ее не пронзишь стрелою, я заслоню вас!
Уазырмес согласился с Горгоныжем. Нарты стреножили коней и укрыли их в стороне, а сами стали гуськом и пошли за свинопасом. Стрелы, сыпавшиеся сверху, попадали в тушу кабана, которую Горгоныж держал перед собою, как щит, и ни одна из стрел не попала в нартов.
Когда нарты подошли к крепости, свинопас, швырнув тяжелого кабана, пробил им несокрушимую стену крепости. Подняв мечи, нарты бросились на испов. Много вражеских голов слетело с плеч, много вражеской крови пролилось в тот день. Как львы, дрались молодые нарты. От одного крика Уазырмеса испы, трепеща, падали на землю; от могучего удара Уазырмесова меча рассыпалась вражья свора. Уазырмес уперся плечом в башню, она зашаталась, и прекрасная Сатаней упала из покосившейся башни, на лету подхватили ее храбрые нарты, а властелин испов упал с башни и разбился насмерть.
Так молодые нарты под предводительством Уазырмеса истребили дерзких испов и освободили Сатаней. Уазырмес привез на своем пегом коне любимую всеми гуашу в Страну Нартов.
В честь возвращения прекрасной Сатаней устроили нарты большое санопитие. Игры, скачки и веселье продолжались много дней и много ночей. Провозглашали здравицы в честь красоты и мудрости Сатаней. А свинопас провозгласил свою здравицу:
— Да умножатся стада в Стране Нартов!
Как Уазырмес спас нартов от голода
Один из прославленных нартов — Уазырмес, сын Пидгаша, с малых лет заслужил прозвище настоящего нарта.
Еще подростком увидел он однажды, что жители его селения несли куда-то дары: кто копченое мясо, кто кувшин сано, а одна бедная женщина несла в глиняной миске немного домашней еды и со слезами на глазах отказывала бегущим за ней детишкам. А дети жалобно просили:
— Мать, дай нам поесть, мы голодны.
Покинув сверстников, Уазырмес спросил идущих:
— Кому несете вы последние крохи?
— Это дары богоравному Пако, — отвечали ему нарты.
Уазырмес призадумался. С того дня ни на игрищах во время Хасы, ни в другое время, когда дети играли в альчики, не было среди них Уазырмеса. А ведь прежде он был первым во всех состязаниях, самым веселым из сверстников.
— Не случилось ли с тобой что, не заболел ли ты? — спросили его нарты.
— Нет, я не болен телом, но душа у меня болит о нартах, — отвечал Уазырмес. — Горько мне, что нарты, сами во многом испытывающие нужду, носят дары козлобородому трусливому Пако, возомнившему себя богом. Я не найду покоя, пока не освобожу свой народ от этого позора.
Нарты испугались и стали просить Уазырмеса не перечить богоравному Пако, а то им житья не будет от мстительного властелина. Однако Уазырмес и слушать не хотел их просьб и твердо решил освободить нартов от этих жертв.
— Не достоин я имени нарта, если не отрублю голову этому жадному козлобородому, — сказал он собравшимся нартам.
Он пришел к своей матери, Мигазеш, и сказал ей:
— Мать, благослови меня на борьбу с Пако. Я не отступлюсь от своего решения, но у меня нет ни коня, ни оружия.
— Если твое решение неизменно, не стану удер живать тебя. Выведи из подземелья пегого коня, на котором ездил твой отец, возьми седло, повяжи отцов ский меч и ступай на подвиг, — так ответила сыну да ровавшая ему жизнь.
От первого же удара плетью пегий конь взметнулся под облака, но Уазырмес спустился и поехал по той дороге, по которой нарты носили Пако свои дары. Уазырмес скрылся в засаде и не пропускал нартов, несущих даяния; он отнимал то, что они несли, и отсылал их назад в нартское селение. Тогда боязливые нарты стали ходить к Пако окольными путями и известили богоравного о том, что Уазырмес восстал против него.
А Пако хоть и гневался, но не шел на битву с храбрым нартом.
— Если Пако не идет ко мне,:— придется мне пойти к нему, — решил Уазырмес и отправился к козлобородому.
— Эй!—закричал он, остановясь перед его жи лищем. — Если ты не трус, — выходи, богоравный, по боремся!
Однако тот не появлялся, а выслал слугу сказать, что его господин захворал.
— Если он болен, то я здоров! — возразил Уазырмес и вошел к Пако: — Добрый день, Пако!
— Добрый, да не для тебя!—воскликнул Пако.
И не успел нарт выхватить меч из ножен, как козлобородый выскочил из своего жилища и убежал от погони: он знал, что на земле ему не спастись от храброго нарта, а потому взвился на небо, сделал себе жилище из паутины и скрылся в нем.
Плохо пришлось нартам от его гнева: Пако наслал на них засуху, хлеба перестали расти, деревья — зеленеть, скот стал бесплодным. Трудные времена наступили для нартов, и они упрекали Уазырмеса:
— Это ты разгневал могущественного Пако, вместо добра принес нам зло, — видишь, каково нам теперь.
Удрученный Уазырмес долго думал, что ему делать, и решил посоветоваться с мудрой Сатаней. Сатаней выслушала Уазырмеса, посмотрела на его коня и сказала:
— Твой старый скакун из породы альпов, ему ни почем высота, на которую забрался Пако, — ударь трижды плетью своего коня и помчись.
Уазырмес послушался Сатаней, и конь быстро понес его к жилищу Пако.
— Добрый день, Пако! — приветствовал нарт бо горавного.
— Добрый день, да не для тебя! — опять ответил ему Пако. — Не давал ты мне покоя на земле, нет и на небе мне от тебя покоя.
— Не ворчи попусту — я пришел рассказать тебе о бедствиях нартов.
Пако притворился неведающим и стал расспрашивать,— что же случилось в Стране Нартов?
— Ты ненавидишь меня, а мстишь всем, — ска зал Уазырмес, — ты лишаешь нартов хлеба и скота. Люди голодают и считают меня виновником своего горя.
— Это так и есть, — ты во всем виноват: ты ли шил меня обычных даров, ты лишил меня покоя!— свирепо крикнул Пако.
— Не гневайся, богоравный! Я пришел к тебе посланцем от нартов: они говорят, что у них глотка воды не стало.
— Вот и хорошо! Будешь знать, как восставать против богоравного!—злорадно сказал козлобо родый.
— Пусть я виноват, — говорил Уазырмес, — но за что же мучиться всем? Взгляни на нашу бедную землю: старики, женщины и дети собрались на горе Харама и с надеждой смотрят на небо, просят у тебя дождя.
Но жестокий Пако был непреклонен. Тогда Уазырмес сказал:
— Взгляни, взгляни, богоравный! Там, на горе Харама, стоят нарты; они принесли тебе дары, они протягивают их тебе, взгляни на землю! — вскричал Уазырмес.
И Пако высунул голову из своего паутинного жилья и, склонившись, стал смотреть вниз, а Уазырмес, мгновенно выхватив меч, отсек ему голову.
Семь дней с неба лил дождь, словно то падала кровь Пако, семь дней поливал дождь иссохшую землю и земля снова стала плодородной, поднялись хлеба, зазеленели деревья, скот стал давать богатый приплод, нарты ожили и повеселели.
С той поры нартам еще больше полюбился храбрый витязь.
Позвали нарты Уазырмеса на свою Хасу и провозгласили здравицу в честь Уазырмеса, избавителя от бед, победителя злого бога Пако.
Как Уазырмес убил лесного великана и освободил красавицу Дадух
Имыс и Уазырмес были братьями. Имыс недавно женился на красивой, но вздорной женщине. Стройный, молодой неженатый Уазырмес полюбился жене его брата, и однажды, когда Имыс отправился в поход, она стала добиваться любви родича. Уазырмес сначала увещевал ее, но видя, что женщина не унимается, взял свою звонкую пшину и ушел из родного дома.
— Пока ты живешь в этом доме, я не вернусь в него! — сказал он.
Поселился Уазырмес в дремучем лесу, куда редко заглядывали охотники, сделал шалаш из звериных шкур, жил, питаясь мясом убитых им животных. Убивал он не больше, чем было необходимо для пропитания, а вечером играл на своей звонкой пшине.
Время шло. Имыс вернулся из дальнего и долгого похода. Он спросил жену:
— Почему я не вижу своего брата?
— Какой это брат?!—закричала она. — Пес был бы тебе лучшим братом, чем этот распутник. Едва ты уехал, он сразу стал соблазнять меня и склонять к распутству. Я пригрозила, что расскажу тебе обо всем, когда ты вернешься. Он испугался и дал клятву: "Пока ты, жена моего брата, будешь в этом доме, я не войду в него!" С тех пор я его не видала.
Имыс поверил лгунье.
А Уазырмес жил и охотился в лесу. Однажды вечером, когда он варил на костре похлебку из дичи и, в ожидании ужина, играл на пшине, он услышал страшный шум и увидел из шалаша, что по лесу движется чудовище. Оно вырывало с корнем огромные деревья и вгоняло их макушками в землю, било стволом о ствол древние дубы; от шума и грохота рассыпались скалы, лесные звери в страхе разбегались во все стороны.
Уазырмес всмотрелся в чудовище: оно оказалось великаном с головой человека и туловищем зверя. Лесной великан вошел в шалаш Уазырмеса, держа в руках острый меч, но Уазырмес спокойно встретил его, играя на пшине и напевая старинную нартскую песню.
Допев ее до конца, он снял варево с огня, вынул мясо и положил его на треногий столик. Молча он указал вошедшему на пенек, приглашая присесть, молча отрезал ему кусок мяса и разделил с ним свой ужин.
А лесной великан пришел с дурным умыслом: он хотел убить Уазырмеса и взять себе его оружие и звонкую пшину. Только из боязни он не набросился сразу на одинокого нарта.
Поев, лесной великан встал и перед уходом сказал хозяину:
— Будем друзьями, станем навещать друг друга, мы оба лесные жители.
Ни слова не сказал ему Уазырмес, — он понял, что не с добром приходил гость и что надо опасаться его.
Из своего шалаша нарт услышал, что чудовище шло обратно уже без шума.
"Наверно это страшилище не станет открыто драться со мною, а вероломно нападет на меня ночью, когда я буду спать. Попробую-ка я его перехитрить", — решил Уазырмес.
Сказано — сделано. Он положил на свое ложе пень, укрыл его буркой, а сам притаился с луком наготове, поджидая коварного гостя. Ровно в полночь лесной великан заглянул в шалаш. Приняв накрытый буркой пень за нарта, он пронзил его мечом.
Он стал искать меч и пшину Уазырмеса, но тот, мгновенно выстрелив из лука, сразу двумя стрелами проколол чудовищу его светящиеся, как болотные огни, глаза.
— Ошибся ты, непрошенный гость! — крикнул нарт убегающему с ревом лесному великану и отпра вился вслед за ним.
Ослепленное чудовище бежало и кричало. А Уазырмес шел следом, — он хотел увидеть, куда скроется враг.
Ранним утром лесной великан добрался по узкому ущелью до пещеры, но не смог войти в нее и замертво свалился наземь. Вдруг из пещеры вышла девушка и посмотрела на лесного великана. Она толкнула труп ногою, обернулась и, увидев витязя, радостно бросилась к нему:
— Это ты убил его, мой избавитель?
— Я, — ответил Уазырмес. — Скажи мне, кто здесь есть еще из рода чудовищ?
— Нет у него ни рода, ни племени, он — сын зла, отец коварства, он всюду сеял горе и слезы, грабил, убивал всех подряд.
— А ты сама из какого рода, отчего живешь здесь?
— Я из рода нартов, — сказала девушка, — зовут меня Дадух. Я пошла с подругами за ягодами, заблу дилась в лесу и попала к этому чудовищу. Вот уж год, как я томлюсь здесь.
— Давай станем жить вместе, как брат с сестрой, я буду заботиться о тебе, — сказал Уазырмес и привел к себе в шалаш спасенную им девушку.
Стали они жить в лесу: Уазырмес охотился, девушка готовила пищу.
Однажды названная сестра сказала нарту:
— Я хочу кое о чем спросить тебя, но, прошу тебя, не сердись на меня и не говори: "Это не твоего ума дело".
— Нет, Дадух, я не стану сердиться и не скажу тебе: "Это не твоего ума дело", — ответил Уазырмес.
— Я сирота, — продолжала Дадух, — у меня нет родных, обо мне некому позаботиться, потому я и живу, где придется, но у тебя есть брат и ты храбрый витязь знатного рода. Какая беда выгнала тебя из дому и заставила жить здесь, в лесной чаще, в ша лаше?
— Жена моего брата, — ответил Уазырмес, — преследовала меня своею любовью, потому я и поки нул родное селенье. Если тебе надоело жить в лесу, я отвезу тебя к нартам, ты будешь называться моей сестрой или невесткой, но я сам дал клятву не появ ляться в родном доме, пока за мной не придут.
Красавица Дадух, не зная на что решиться, ничего не ответила ему. Жили они долгое время в лесу, как брат с сестрой.
Но случайно охотники нарты увидели Уазырмеса. Узнали, где он живет, и явились в гости в его шалаш из звериных шкур.
Нарты дивились красоте и домовитости Дадух, угощавшей их мясом оленя, убитого Уазырмееом.
— Куда ты забрался, Уазырмес? — говорили нарты. — В селении все горюют о тебе, все тебя доб ром вспоминают, — вернись домой!
Вместо Уазырмеса нартам ответила прекрасная Дадух:
— Пусть Имыс со своей женой приедут за бра том, тогда мы вернемся в селенье.
Нарты согласились, и через некоторое время они пришли к Уазырмесу вместе с Имысом и его женой. Три дня и три ночи шел пир в лесном шалаше. Хотя коварство жены Имыса вселило смуту в сердце ее мужа, но он радовался встрече с братом. Заметил он и красоту целомудренной Дадух.
И вот девушка подошла к его жене, встала с нею рядом и сказала:
— Посмотрите на нас, нарты, и скажите, кто из нас двоих краше?
Удивились нарты, но ответили:
— Ты краше, тонкобровая.
— Нарты! — продолжала девушка. — Вы думаете, что я жена Уазырмеса, но поверьте мне: мы жили все зто долгое время под одним кровом, как брат с се строй. Уазырмесу в голову не приходило ни единой дурной мысли. А раз он со мною обращался, как с се строй, мог ли он оскорбить честь брата и соблазнять свою невестку? А я ведь краше, чем она!
Нарты поняли, что жена Имыса оклеветала его брата.
— Даже дурная женщина более достойна почета, чем лучший стрелок из лука, — сказали они, — нака зывать ее мы не будем, а отправим в родительский дом, ибо она не достойна быть женой нарта.
Лживую женщину отправили к родным, а Имыс женился на названной сестре Уазырмеса. Пышно справили нарты эту свадьбу, много выпили белого сано в честь храбрых витязей. А Дадух и Имыс стали жить в любви и совете.
Золотое дерево
Нартской земле на славу,
Нартам на удивленье
Дерево золотое
Вырастил бог плодородья:
Утреннею зарею
Яблоко нарождалось,
И до заката зрело
Яблоко наливное.
Спелый и несравнимый,
Плод из плодов небывалый:
Белый — наполовину,
Наполовину — алый.
Солнце пол-яблока утром
Красило красным цветом,
Скрытое от светила
Белым пол-яблока было.
Женщина дочку рожала,
Если в бесплодье съедала
Белую половину;
Женщина сына рожала,
Если в бесплодье съедала
Алую половину.
Только одно каждодневно
Яблоко вырастало.
Зрело на дереве за день,
Ночью же исчезало...
Нартам неведомо: вредный,
Кто похититель бесследный?
Как изловить его?.. Нарты
В гневе сошлись на Хасу:
"Нам, одолевшим горы
И океанов просторы,
Нам не снести позора,
Яблоко похищают, —
Мы не находим вора..."
Нарты вкруг дерева-чуда
Крепость из камня воздвигли:
Нет в эту крепость входа,
Выхода нет оттуда.
Крепость не ограждает, —
Яблоко исчезает...
В гневе, в печали нарты
Снова собрали Хасу.
И порешили ставить
На ночь поочередно
Из молодых и старых
По-двое на охрану.
Подняли роги сано,
Хасы скрепив решенье,
Выпили бочку сано
И разошлись с песнопеньем...
Витязи, сна не зная,
Яблоню охраняют
И еженощно стражу —
Как решено — меняют.
Стража в смятенье: снова
Каждую ночь пропажа, —
С дерева золотого
Яблоко исчезает.
Бродят по свету дозоры, —
Вора и следу нету.
Тайный, неслышный, незримый
Вор был неуловимый.
* * *
В знатном роду Гуазо
Были у нарта Дада
Два близнеца, два сына,
Два удальца-джигита.
Очередь их настала
К яблоне стать дозором.
Солнце вдали поникло,
Тени легли косогором.
В сумраке, на закате
Альпов-коней оседлали,
Взяли свои самострелы,
Сели под яблоней братья..,
И на исходе ночи,
Лишь облака посветлели,—
К дереву золотому
Три голубка прилетели.
Пиджа дремал беспечно.
Видел Пидгаш, как с ветки
Голуби яблоко рвали.
Он самострел свой меткий
В белую грудь направил:
Голубя ранил стрелою.
С яблоком голуби скрылись,
След оставляя кровавый.
Витязь платок из шелка
Кровью смочил голубиной,
Спрятал на грудь и брату
Все рассказал, что было.
Сели на альпов братья,
Едут кровавым следом.
След их приводит к морю,
Дальше им путь неведом:
На берегу пропадает
След голубиный, алый.
С думой единой братья
Слезли с коней устало...
В полночь родились братья:
Как две звезды, две капли
Светлой воды — похожи,
Схожи лицом и телом.
Кони их одномастны,
Остры мечи и стрелы, —
Братьям мечи и стрелы,—
Делал из равной стали
Тлепш — бог оружья и мастер...
"Пиджа! — Пидгаш промолвил, —
Вместе мы в чреве лежали,
Мать нас одна вскормила,
Душу одну вложила.
Дал нам отец в наследство
Львиное сердце нарта.
Не опозорим рода,
Мать не оставим в горе:
Мы голубей белогрудых
Будем искать повсюду.
Нартской клянемся честью:
Мы их жилище отыщем!
С яблоком дивным на Хасу
К нартам вернемся вместе!
Пиджа! На дно морское
Я опущусь разведать.
Жди меня год у моря,
У голубиного следа.
Если со дна морского
Я через год не выйду,
Помни последнее слово:
Род наш да будет счастлив!"
"Братец! — ответил Пиджа. —
Нартом рожден я на свете:
Землю тряхнет — не вздрогну,
Море взревет — не охну.
Мать нас одна вскормила,
Душу одну вложила.
Клятву свою не нарушу, —
Жду тебя год у моря..."
Глянул Пидгаш в стремнину,
Прянул Пидгаш в пучину,
Волны раскрыли объятья, —
Так разлучились братья.
* * *
Тихого дна достигнув,
Шел по равнине витязь.
Видит: среди пустыни
Светлый чертог подводный.
Насторожен, бесстрашен,
По двору он проходит.
В сени ведут ступени, —
Нет ни души, ни тени.
Витязь вошел в покои,
Сел под окном ожидая.
Меч, на боку сверкая,
Был, словно пес, наготове.
Ждал он ни много, ни мало,
Вдруг распахнулись двери,—
Семеро юношей статных,
Семеро братьев вбежало.
С почестями, радушно
Братья встречают нарта, —
Гостем его величают,
Гостя за стол сажают.
Братьям подстать красавцам
Следом две девушки милых
Яства внесли и на блюде —
Яблоко наливное,
Дивное яблоко нартов
С дерева золотого.
"Яблоко непростое, —
Старший из братьев молвил. —
Жители мы морские.
Мать наша с лона земного
Изгнана всемогущим
Тха за непослушанье.
Тайно от гневного бога
Скрылась она в пучине.
Стала в подводном мире
Рек и морей богиней.
Тха, лишь узнал об этом,
Землю потряс, негодуя,
Все взбушевал моря он,
Вихрями яростно дуя;
Скалы ломал, пытаясь
Наше жилище разрушить...
Нас проклинает Уашхо,
Солнцем багровым сверкая.
Стрелы вонзая в море,
Злобствует молниеносный
Огненно-грозный Шибла...
Наша не сгибла сила!
Знай: Аушдгер — отец наш,
Мать — всех морей богиня;
Семь сыновей — семь братьев
И три сестры — под стать нам..."
Видя двух девушек стройных,
Двух яснолицых красавиц,
Молвил Пидгаш, улыбаясь:
"Где же сестрица третья?"
Старший из братьев ответил:
"Выросли наши сестры,
О женихах загадали:
Нет их в краях подводных!
И, превращаясь в голубок,
В Нартскую землю летали,
Там, на путях перекрестных,
Все женихов искали.
Поиски были напрасны.
И порешили сестры:
"Если есть витязи в мире, —
Мы их найдем среди нартов.
Бог плодородья нартам
Вырастил дерево-диво:
Дерево каждодневно
Яблоко приносило:
Спелый и несравнимый,
Плод из плодов небывалый:
Белый — наполовину,
Наполовину— алый.
Яблоко это станем
Красть по ночам у нартов;
Выставят нарты стражей —
Витязей самых отважных;
Нас той порой застигнут,
Следом пойдут за нами,
Бездны морской достигнут, —
Их назовем женихами..."
Но еженощно сестры
Яблоко похищали, —
Витязей с острым взором,
Воинов, смелых душою,
По сердцу им достойных,
Так и не повстречали...
Вот оно, пред тобою,
Яблоко нашей печали:
В белую грудь глубоко
Раненная стрелою
Нартского стража, третья
При смерти наша сестрица...
Может спасти от смерти
Кровь, что на землю нартов
Пролита ею. Но к нартам
Гневным не подступиться..."
"Вот ее кровь!" — сурово
Витязь Пидгаш воскликнул,
Вынул платок он, от крови
Голубя яркобагровый.
К милой сестре поспешили
Братья с платком багряным.
Раны платком коснулись, —
Разом сестру излечили.
Радостно братья сказали:
"Витязь земли и моря!
Нас ты от горя избавил,—
Чем мы тебе отплатим?
Сестры тебе подобных
В Нартской Стране искали.
Три здесь сестры пред тобою, —
В жены бери любую.
Братьям Пидгаш ответил:
"Та, кого поразил я,
Та, кого исцелил я, —
Будет моей супругой..."
Девушка с белою грудью
И с голубыми глазами,
"Да, — Мигазеш сказала, —
Да, — прошептала, — буду..."
...Долго родня пировала
В светлом чертоге подводном,
Роги подняв, кричала
Здравицу, чествуя юных
И жениха и невесту.
* * *
Весело в море глубоком.
Жарки жены объятья.
Год истекает сроку, —
Вспомнил Пидгаш о брате.
И с Мигазеш из пучины
Вышли на берег пустынный.
Брата Пидгаш не встретил, —
Видит: шалаш у моря.
Но в шалаше — лишь ветер,
Ветер шумел крылатый.
С криком на поиски брата
К лесу Пидгаш устремился.
Вскоре с удачной охоты
К морю вернулся Пиджа, —
Жирную тушу оленью
Нес к шалашу на ужин.
"Где же твой брат? Почему же
Ты одинок возвратился?.."
Так Мигазеш сказала,
Так повстречала нарта.
Грудью к нему прильнула,
Нежно обняв и целуя.
Так Мигазеш обманулась,
Пиджа приняв за мужа...
Грустный Пидгаш в то время
Вышел на холм прибрежный;
Он увидал, как брата
Нежно жена обнимала.
Сердце его запылало:
Не пережить измену!
Взял он стрелу из колчана,
Лук натянул с колена,—
Взвилась стрела за тучу
И на лету обратном
Темя пробила нарта,
Тело стрела пронзила,
В землю ушла, взъярилась —
За семь земель зарылась. .
Пиджа, объятый горем,
Выхватил меч из ножен:
"Смертное ложе разделим.
Место мне — рядом с братом!.."
В сердце себя поражая,
Пиджа пал рядом с братом.
"О! —Мигазеш вскричала, —
В смерти их я виновата!..
Как две звезды, неразлучно
Ваши сияли души, —
Вместе угасли, верность
Братскую не нарушив..."
Долго она причитала,
Долго рыдала, тоскуя.
Вырыла братьям могилу,
Похоронила братьев.
И, поклонясь кургану
На берегу пустынном,
Бросилась в синие волны,
В бездну безмолвной пучины.
Так Мигазеш вернулась
К людям подводного края...
Видит богиня морская, —
Дочь ее матерью будет.
"Брать от земли не надо
То, что земле присуще.
Тха всемогущий грозен, —
Нам он не даст пощады.
Дочь моя! — мать сказала, —
К нартам иди бесстрашным.
Род умножая нартский,
Нартов расти отважных..."
И Мигазеш поселилась,
Море покинув, у нартов.
Вскоре у ней два сына,
Два близнеца народились,
Как две звезды, две капли
Светлой воды, — похожи.
Звать одного Имысом,
Уазырмесом другого.
