ЧЕРКЕСЫ (САМОНАЗВАНИЕ АДЫГИ) – ДРЕВНЕЙШИЕ ЖИТЕЛИ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО КАВКАЗА

ХАТТЫ В ДРЕВНИХ ЯЗЫКАХ И КУЛЬТУРАХ – II том

Сегодня ни у кого не вызывает сомнения, что народы абхазо-адыгской семьи – адыгейцы, абазины, абхазы, кабардинцы, черкесы, шапсуги, бжедуги, натухайцы являются автохтонным населением Кавказа и имеют единый этногенез с древними хаттами, следы которых мы находим на территории Северного Кавказа, Древней Анатолии, Месопотамии и Древнего Египта, свидетельством чему являются многочисленные труды учёных – лингвистов, историков, археологов В.Г. Ардзинба, Т.В. Гамкрелидзе, И.М. Дунаевской, А. Камменхубера, С. Крамера, Г.Ф. Гротефенда, Вяч.Вс. Иванова, М.И. Максимова, Г.Ф. Турчанинова, В.Н. Ярцевой, И.М. Дьяконова, А.П. Смирнова, А. А. Иессена, Н.Г. Лавпаче, Л.И. Лаврова, Е.И. Крупнова, Ю.С. Крушкола, В.П. Алексеева, В.И. Марковина, Дж.Г. Маккуина, Н.В. Анфимова, E. Laroch, H.S. Schuster, E. Forrer, B. Fortson, P. Zimansky и др., полагавших местное, автохтонное происхождение адыгов. Данная теория предусматривает проживание предков адыгов на Северо-Западном Кавказе уже в очень глубокой древности, по крайней мере, как отмечается этими учёными с эпохи бронзы – III – II тыс. до н. э.

Однако эта теория, признавая автохтонность населения Западного и Северного Кавказа, в то же время, согласно Р. Бетрозову, не отрицает роли пришлых элементов в формировании адыгов, что имело место неоднократно и если исходить из археологических и некоторых других данных, по мнению Р. Бетрозова, формирование адыгов было длительным процессом этнического смешения определённых групп пришлого населения с древнейшими кавказцами Западного Кавказа [Бетрозов 1990: 9].

В связи с этим следует отметить различные точки зрения, с которыми мы не совсем соглашаемся. Согласно Р. Бетрозову, ряд исследователей (Г. А. Меликишвили, З. В. Анчабадзе, Ш. Д. Инал-Ипа, Л. Н. Соловьёв, М.М. Трапш и др.) приходят к выводу, что на ранней стадии формирования древнего абхазо-адыгского этноса происходил процесс этнического слияния пришлых малоазиатских племён кашков с местным древним населением края. В итоге язык пришельцев оказался победителем, на что указывает родство абхазо-адыгских языков с некоторыми мёртвыми языками Древней Малой Азии, в частности с хаттским, который особенно близок к убыхскому. 

Но имеется также предположение, что язык пришельцев наслоился на язык аборигенов-кавказцев и постепенно растворился в нём; при этом в местном языке отложились некоторые структурные формы языка пришельцев и, возможно, элементы его лексики [там же: 52].

Ещё менее убедительными являются причины переселения определённой части малоазиатских племён на Кавказ. Так, З. В. Анчабадзе пишет, что «на рубеже III – II тыс. до н. э. в Малой Азии происходило сложение классового общества, которое вызвало значительное перенаселение, создавшее предпосылки для передвижения части населения в другие области. Толчок этому движению на Северо-Востоке могло дать, происходившее в конце III тыс. до н. э. вторжение с Запада хеттов-неситов. Переселенцы утверждали не только свой язык, но и специфические формы материальной и духовной культуры [Бетрозов 1990: 52]. 

Тем не менее последняя точка зрения настолько противоречива: во-первых, общеизвестно, что хетты-неситы, появившись в Малой Азии, одновременно признают Хаттусу своей столицей, принимают язык, материальную, духовную и религиозную культуру хаттов; во-вторых, история человечества показывает, что никакое перенаселение той или другой местности не провоцирует массовое переселение народа. Очевидно, причину надо искать в другом – скажем, в различных войнах, политических, экономических ситуациях или же в природных катаклизмах, происходящих на том или другом континенте земного шара.

Как мы ранее писали, сразу же после окончания Троянской войны (X – IX вв. до н. э.), население занимавшее территорию Древней Анатолии и Месопотамии, покидает данные земли (согласно Геродоту, А. И. Херсекену, И. А. Немировскому) в результате длительного голода разными направлениями: в Индию, на Аппенинский полуостров, Балканы, на острова Средиземного моря (Кипр, Мальта, Лимнос), в догреческий Халкидики, Европу, добавим домой на Кавказ, где и находят следы их пребывания. В целом где-то между 15000 – 10000 гг., народы жившие на Кавказе, Балканском полуострове и Сибири (праславяне) в результате последнего ледникового периода потекли тремя рукавами в Месопотамию и Древнюю Анатолию [Шомахова, Пхитиков 2015: 18]. В своей работе Г. Г. Гиоргадзе также отмечает, что «наиболее вероятно, что Анита сначала осадил город Хаттуса, а затем временно его «оставил». Он вновь появляется в Хаттусе и разрушает его лишь после того, как город ослабел от голода» [Гиоргадзе 1965: 87 – 111].

Относительно первых двух точек зрения, а именно: а) слияние пришлых малоазиатских племён кашков с местным древним населением края и б) наслоение языка аборигенов-кавказцев и постепенного его растворения в нём следует сказать, что язык людей III – II тыс. до н. э., населявших территорию Древней Анатолии и Месопотамии, а также язык аборигенов, населявших Кавказ в III – II тыс. до н. э. совпадает [Шомахова, Пхитиков 2014, 2014 а, 2014 б, 2014 в, 2015].

Таким образом, в контексте изучаемого нами периода III – II тыс. до н. э. хатты (кашки – предки адыгов) – Древняя Анатолия, Месопотамия и абхазо-адыги на Кавказе представляли собой единое цивилизационное пространство древних хаттов и говорили на одном языке.

Действительно антропология с достаточной определённостью отвечает на такие вопросы истории народа, как автохтонное или пришлое происхождение группы, направление имевших место переселений, характер смешений различных имён и народов [Бетрозов 1990: 15]. Следует также отметить существование на территории Северного Кавказа трёх основных антропологических групп – Северо-Западный Кавказ – область распространения антропологического типа, который В. В. Бунак впервые назвал среднекубанским типом понтийской расы, Г. Ф. Дебец – типом населения Кубани, а М. Г. Абдушелишвили – адыгским [там же: 8]. 

Таким образом, адыгский тип представлен двумя типами: понтийским и кавкасионским, которые: а) понтийский тип, согласно М. Г. Абдушелишвили – адыгский имеет следующие основные признаки: малый скуловой диаметр, большая толщина губ и горизонтальное положение кончика носа, низкий процент выпуклых форм спинки и малая высота носа, большая длина тела и высокий процент светлых глаз, умеренно развитый волосяной покров на лице и теле [там же: 15 –16].

По мнению В. В. Бунака, понтийский тип на Кавказе представляет собой северную периферию обширного ареала: Малая Азия, Восточное Средиземноморье, которые, согласно учёному, часть племён продвинулись из Малой Азии вдоль Чёрного моря в нынешнюю Западную Грузию и далее в Абхазию, Адыгею, на Северный Кавказ [Бетрозов 1990: 16 – 17]; б) кавкасионский тип (черкесы, кабардинцы, горцы Грузии), а также карачаевцы, балкарцы, осетины, ингуши, по крайней мере, большинство представителей этого типа обладают светлыми волосами и глазами, являющимися результатом повышенной солнечной радиации в горах, имеют высокий рост, массивность черепа, широкое лицо с горбинкой, опущенный кончик носа и т. д. [Бетрозов 1990: 16].

Однако следует отметить, что ведущий антрополог В. П. Алексеев полагает, что понтийская группа популяций имеет местное кавказское происхождение. В. П. Алексеев сближает понтийский и кавказский типы в единый ствол, при этом учёный считает возможным формирование понтийского типа на базе кавказского [Алексеев 1974: 132]. Следовательно, согласно Р. Бетрозову, Кавказ мог входить в ареал формирования понтийского типа. Действительно установлено, что среди адыгов преобладает понтийский и кавказский типы, причём последний нигде, кроме Кавказа, не встречается. Понтийский же имеет аналогии в Малой и Передней Азии. Антропологи считают возможным отнести его к более обширной средиземно-балканской расе людей. Определённая связь кавказцев со средиземноморским миром отмечается материалами учёных-лингвистов, историков, археологов и генетиков.

На уже установленных фактах об антропологическом единстве и этнической близости в древних двух областях – Малой Азии и Западного Кавказа основана малоазийская концепция раннего этногенеза адыгов. Сторонники этой гипотезы полагают, что основы формирования адыго-абхазского этноса сложились в результате ассимиляции Кавказского аборигенного населения и пришедшими из Малой Азии хаттскими племенами (кашка и абешла) или их консолидации как родственных племён, имевших в древности тесные культурно-этнические контакты [adygi.ru/index.php]. Однако по нашему глубокому убеждению никакой ассимиляции Кавказского аборигенного населения, пришедшими из Малой Азии хаттскими племенами не было, скорее всего, точка зрения, свидетельствующая о их консолидации как родственных племён, имевших в древности тесные культурно-этнические контакты.

По мнению учёного-антрополога В. П. Алексеева, пришедшего к выводу о том, что народы абхазо-адыгской группы – адыгейцы, абхазы, кабардинцы, а также представители картвельской языковой семьи, представляют собой потомков древнего населения и имеют местное происхождение [Бетрозов 1998: 7]. 

Согласно А. А. Клёсову, Кавказ в отношении доминирующих гаплогрупп делится на две довольно чётко выраженные части. В северо-западной и центральной части Кавказа (грузины, абхазы, черкесы [адыги], шапсуги [адыги], осетины [иронцы, дигорцы] доминирует гаплогруппа G2a. В восточной части Кавказа [аварцы, чеченцы, ингуши, даргинцы, кайтаки, кубачинцы, лезгины, дагестанцы, азербайджанцы] доминируют гаплогруппы J1 и J2 (Правда нам здесь непонятно почему учёный в перечислении наряду с аварцами, кубачинцами, лезгинами и др. включает дагестанцев, очевидно надо было поставить (дагестанцев), азербайджанцев). История гаплогруппы G2a, основной по количеству на северо-западном и центральном Кавказе свидетельствует о том, что больше половины кавказцев этого большого региона имеют гаплогруппу G. А. А. Клёсов утверждает, то, что народы Кавказа делятся на две основные группы, на северо-западе и на востоке, и относятся в основном к разным доминирующим родам, имеет большое значение для понимания истории Кавказа, его этнографии, лингвистики культурных связей. Как отмечает учёный, на Кавказе доминируют три гаплогруппы – G2a, J2 и J1. Гаплогруппа G2a, основная по количеству, распространена на северо-западном и центральном Кавказе. По независимым расчётам общий предок субклада G2a жил примерно 12 тыс. лет назад. Корни этой гаплогруппы теряются во мраке древности, и по оценкам уходят на глубину 45 тысяч лет. Общий предок G2a жил около 20 тысяч лет назад, и ещё древнее, около 50 тысяч лет назад – общий предок G.

Вместе с тем, следует сказать, что гаплогруппа J2а – это, в основном восточно-кавказская группа. На западе и в центре Кавказа на неё приходится не больше трети (абхазы) или пятой части (грузины, осетины-иронцы и черкесы), от общей численности мужского населения. Что касается гаплогруппы J2a она расходится на западном и центральном Кавказе на две почти одинаковые по размеру ветви – это J2a и J2a1b – M 67, которая состоит из гаплотипов осетин-иронцев и дигорцев, шапсугов и абхазов. Другая ветвь группы J2a включает осетин-дигорцев и осетин-иронцев, а также черкесов, и имеет возраст 4500±690 лет; общий предок всех ДНК-линий жил 10625±12000 лет назад. Однако по разным оценкам общий предок гаплогруппы J2 жил от 20 до 15 тыс. лет назад. Относительно гаплогруппы J2 следует сказать, что из них более половины гаплотипов – кавказские евреи. В целом, согласно А. А. Клёсову, к кавкасионской антропологии на Кавказе относятся горские грузины – сваны, хевсуры, а также осетины, черкесы, лезгины, карачаевцы, аварцы, ингуши, чеченцы, даргинцы, лакцы, кабардинцы – в общем, как отмечает А. А. Клёсов, перечислять придётся долго, на Кавказе более 50 народностей. По языкам А. А. Клёсов справедливо разграничивает кавказцев на индоевропейские языки (осетины, армяне, курды; кавказские – грузины (картвельские языки) абхазы и адыги (абхазо-адыгские языки), ингуши, чеченцы (нахские языки), аварцы, даргинцы, лезгины, лакцы (дагестанские языки) и тюркские – азербайджанцы, балкарцы, карачаевцы, кумыки, ногайцы, турки-месхетинцы (Клёсов 2013). 

Следует отметить работу Магамеда Раджабова «Дагестанцы были единым народом», в котором подробно описывает гаплогруппу дагестанских народов (30 коренных народов Дагестана, в которой учёный отмечает, что каркасная генетическая конструкция, свойственная всем коренным народам Дагестана, представлена гаплогруппой J1 – маркером или же меткой, по которой определяют место народов на общем филогенетическом древе человечества данная гаплогруппа, согласно М. Раджабову, имеет место своего происхождения Переднюю Азию и Ближний Восток и возникла она не позже, чем 15 тысяч лет назад. Другими словами, как полагает М. Раджабов, в основе истоков этногенеза всех народов Дагестана лежала прародительское племя-носитель гаплогруппы J1. Относительно других народов северо-западного Кавказа. Вайнахским народам свойственна гаплогруппа J2, ингуши имеют этот маркер 80 %, а чеченцы – 60 %. В целом, народы Западного Кавказа имеют гаплогруппу G2 в разных сочетаниях [Интернет- ресурс].

В этой связи С. С. Литвинов пишет, что впервые популяции Западного Кавказа (абхазы, адыгейцы, черкесы, абазины, карачаевцы, мегрелы, кубанские ногайцы, армяне, северные и южные осетины) были охарактеризованы на основе 13 Alu инсердций, – а также филогеографического анализа Y – хромосомы и мтДНК, что позволило определить ведущую роль Ближнего Востока в становлении автохтонного субстрата популяции Западного Каваказа как по женской, так и по мужской линии, а также выявить мажорные гаплогруппы Y – хромосомы, обуславливающие общую для всех популяций картину распределение мужских линий в регионе. С. С. Литвиновым выявлено, что автохтонный генетический субстрат в популяциях изученного региона является преимущественно западно-евразийским (95,9%), в то время, как восточно-евразийский (4,1%) в большей степени представлен у кубанских ногайцев, но не у тюркоязычных карачаевцев.

Таким образом, исследовав образцы ДНК представителей 10 популяций Западного Кавказа, собранных в период с 2002 по 2004 гг.: абхазов, мегрелов (Абхазия), адыгейцев (Адыгея), черкесов, карачаевцев, абазин, кубанских ногайцев (Карачаево-Черкесия), северных и южных осетин (Северная Осетия-Алания), армян (Армения, Абхазия) отмечает, что результаты анализа показывают, что большая часть всего генетического разнообразия Западного Кавказа приходится на три крупных ветви, формирующие специфически для данного региона генетический ландшафт выделяющий его не только среди прочих популяций мира, но также и от Восточного Кавказа.

В популяциях Западного Кавказа гаплогруппа G1 – M285, встречаясь лишь в единичных случаях в популяциях адыгейцев и кабардинцев и больше нигде незафиксированная, достигает 10,5%. При сравнении распространения данных субклейдов С. С. Литвинов полагает, что следует обратить внимание на то, что, несмотря на общее широкое распространение гаплогрупп G2a-P15 и G2*-P287 (xG2a), абхазо-адыги характеризуются высокой встречаемостью G2*-P287 (xG2a), а прочие народы Западного Кавказа – G2a-P15. Однако, по мнению С. С. Литвинова, не зная филогенетического статуса гаплогруппы G2*-P287 (xG2a), сделать какой-либо вывод относительно её происхождения нельзя. Весьма вероятно, согласно С. С. Литвинову, учитывая результаты Cinnioglu et al., что именно G2a-P15 отражает распространение хаттской культуры на Западный Кавказ. С другой стороны, отмечает учёный, в мире существуют не так много популяций, в которых было отмечено наличие галогруппы G2*-P287 (xG2a), что может свидетельствовать о том, что существует некий клейд внутри G2-P287, специфически только для Западного Кавказа и, возможно, сформировавшийся на основе абхазо-адыгского субстрата.

Гаплогруппа R на Западном Кавказе оказалось представлена преимущественно двумя клейдами: R1a1 – SRY 1083i.2 и R1b – M343. Гаплогруппа R2 – М124 встречается в единичных случаях у мегрелов, кабардинцев и черкесов. У кабардинцев встречаемость R1a1а – М17 сопоставима с таковой у других адыгов (14,2%). В единичных случаях у кабардинцев также встречается гаплогруппа R1a1а – М458. Также в единичных случаях, причём в разных популяциях (адыгейцев и кабардинцев) и соответственно встречаются гаплогруппы L-M20 (L1 – M76, L2 – M317, и L3 – M357). Следует отметить, что гаплогруппа R1b1b1 – M73, ранее зафиксированная с высокой частотой в некоторых популяциях башкир, на Западном Кавказе была выявлена только у карачаевцев (5,8%) и в единичных случаях у мегрелов и кабардинцев.

Взаимоотношения популяций Западного Кавказа с Анатолией по мужской линии демонстрирует также гаплогруппа G – M201, в особенности G2a – P15 (44,1%), которая, судя по времени коалесценции в 9900±2400 лет, имеет неолитическое происхождение на Западном Кавказе при этом без использования данных, по мнению С. С. Литвинова, по всему Кавказу в целом сложно сказать, какой компонент конкретно на Западном Кавказе может иметь доледниковое происхождение. Впрочем, как отмечает автор, хотя данные как по Y – хромосоме, так и по мтДНК свидетельствуют об автохтонности генетического пула Западного Кавказа, определение возраста его отдельных компонентов остаётся задачей для дальнейшего изучения, которая должна включать комплексный анализ как популяций всего Кавказа, так и популяций Ближнего Востока, в особенности, Анатолии [ibg.anrb.ru/dissov.html email: Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.].

В связи с этим Г. А. Климов полагает, что миграционная концепция происхождения народов и языков Кавказа должна быть признана необоснованной. Её главная задача и довольно очевидная ошибка, как отмечает учёный, заключается в том, что некоторые исторически засвидетельствованные факты передвижения на Кавказ ряда этнических групп (например, некоторых ираноязычных и тюркских этносов) эта концепция возводилась без сколько-нибудь реальных оснований в принцип и распространяла их на все народы, представленные ныне в пределах Кавказа [Климов 1986: 8; Бетрозов 1990: 60] (курсив наш. – Т. М., Х. П.).

Относительно хаттов также существует точка зрения выдающегося лингвиста, ориентолога Вл. Ардзинба, который говорит, что хатты являлись автохтонным населением Малой Азии (хетты и др. народы, говорившие на анатолийских языках (палайском, лувийском), по-видимому, появились в Малой Азии в III-тысячелетии до н. э. в результате миграции с территории первоначального обитания индоевропейцев. Вследствие длительного периода взаимодействия, как отмечает учёный, значительное число элементов хаттского происхождения было унаследовано хеттами, в частности, им принадлежало название области, в которой первоначально проживали хатты [Ардзинба 2015: 581 – 582].

Как установлено В. В. Ивановым, хаттское название железа hap/walki – (наряду с технологией выплавки железа) было принято хеттами и через посредство хеттского (или непосредственно из языка хатти) проникла в хурритский язык и в западные (левантийские) диалекты аккадского языка. Хаттское название железа распространилось в целом ряде других языков в Евразии (греческий, славянские, литовский, тибетский, древнекитайский, тайский и др.). В то же время хаттский термин обнаруживает тождество с кавказскими (пра-абхазо-адыгским) названием этого металла, реконструированным на основе данных убыхского, адыгейского и кабардинского языков [Иванов 1985: 25 – 29] (см. ещё Старостин 1982: 112 – 113), что представляет особый интерес и в свете упомянутой выше теории о генетической принадлежности языка хатти и абхазо-адыгской языковой группы.

Действительно, исключая миграционную теорию протоадыгов на Кавказ, нашей задачей было связать три крупнейшие исторические цивилизации: Хаттскую (абхазо-адыгскую), Кавказскую (абхазо-адыгскую) и Майкопскую (адыгейскую, кабардинскую), которые изучались учёными разрозненно и независимо друг от друга. Действительно, принимая во внимание точки зрения учёных об автохтонности хаттов Древней Анатолии, Месопотамии и абхазо-адыгов на Кавказе, мы приходим к заключению о едином цивилизационном пространстве древних хаттов и абхазо-адыгов в III – II тыс. до н. э., свидетельством чему является общий язык, на котором говорили и хатты, и протоабхазо-адыги, общая материальная и духовная культура, которой обладали и хатты, и праабхазо-адыги.

В своём труде А. В. Волков, Н. Н. Непомнящий также отмечают, что в работах российского учёного Вячеслава Всеволодовича Иванова убедительно показано, что хаттский язык состоит в родстве с западно-кавказскими языками, а именно абхазским, адыгским и убыхским языками. Впервые эту гипотезу, согласно А. В. Волкову, Н. Н. Непомнящему, высказал в 20-х годах прошлого века швейцарский востоковед Эмиль Форрер. Сейчас, по мнению В. В. Иванова, можно считать «гипотезу в целом доказанной при необходимости уяснения большого числа деталей в будущем». Культура погребения хаттов напоминает майкопскую культуру, памятники, которой встречаются в Краснодарском крае и Кабардино-Балкарии [Волков, Непомнящий 2004: 112].

Большой интерес для дальнейших лингвистических, да и исторических, археологических работ представляет собой вывод, сделанный А. В. Волковым, Н. Н. Непомнящим о том, что культура, называемая ими «хеттской», вовсе не появилась на пустом месте, не была привнесена в Анатолию извне. «Хеттская культура – не начало, а итог развития,» – писал французский археолог Жан Маркаде. И в дальнейшем традиции хаттов продолжали оказывать заметное влияние на пришлые племена. Долгое соседство хаттов и индоевропейцев привело к формированию единого этноса, причём последние (индоевропейцы. – Т. Ш., Х. П.) переняли религию и обычаи местного населения. Можно сказать, как отмечает А. В. Волков и Н. Н. Непомнящий, «классические хетты» представляют собой этнос, сформировавшийся при слиянии индоевропейцев и автохтонного хаттского населения». Учёные также полагают, что хетты (несийцы) поселились в центральных областях Анатолии, населённых хаттами, северо-восточнее – палайцы также среди хаттов, а лувийцы направились на юг и расселились среди хурритов [Волков, Непомнящий 2004: 114]. 

Впервые хатты, как отмечают учёные – коренное население Анатолии – упоминаются в документах аккадского царства, сообщающих о походах их правителей в Малую Азию. Так, по словам А. В. Волкова, Н. Н. Непомнящего, основатель царства Саргон (2316 – 2261 гг. до н. э.) направился в Малую Азию. Согласно преданиям, поход состоялся и был успешным [Волков, Непомнящий 2004: 112]. На наш взгляд, следует обратить внимание на высказывание А. В. Волкова, Н. Н. Непомнящего: «ещё один месопотамский правитель Нарам-Суэн, 4 царь аккадской династии тоже воевал на окраине Анатолии. Согласно преданию он сражался с коалицией из семнадцати царей, среди которых был и царь Хатти по имени Памба (курсив наш. – Т. Ш., Х. П.). По мнению А. В. Волкова, Н. Н. Непомнящего, которые цитируют английского учёного-историка Оливера Герни, «это позволяет думать, что по меньшей мере одна группа индоевропейских пришельцев уже находилась в области Хатти, хотя и не владела ей» [Волков, Непомнящий 2004: 112] (курсив наш. – Т. Ш., Х. П.).

Нам непонятно, на основании чего был сделан вывод английским историком Оливером Герни о принадлежности царя Хатти по имени Памба к одной из групп индоевропейских пришельцев, а вот принадлежность царя Хатти Памба к протоабхазам и протоадыгам не вызывает никакого сомнения. Разберём слово «памба» с помощью современного абхазского и кабардино-черкесского языков: каб.-черк. яз. (адыгский) – пэ ‘вначале (япэ)’ – м суффикс принадлежности и ба – абхазское ‘народ, сын’, ср. с кабардино-черкесским языком ц1ыхубэ ‘много людей’, то есть ‘в начале был народ’. 

Следовательно, на момент описания войны Нарам-Суэна с коалицией из семнадцати царей, среди которых был и царь Памба, абхазы и адыги были единым хаттским народом. Как известно, распад адыгско-абхазской общности мог начаться только после III тыс. до н. э. [Бетрозов 1990: 59], точнее во II тыс. до н. э. 

В связи с этим З. В. Анчабадзе отмечает, что вначале II тыс. до н. э. абхазы и адыги существуют только под именем кашки, но уже к концу этого тысячелетия наряду с «кашками» появляется и второй термин – «абешла» (абсилы – Апсуа) [Анчабадзе 1976: 22]. 

В данной работе мы намеренно не затрагиваем составляющие части хаттской цивилизации: нахско-дагестанскую ветви Древней Хаттии, а также автохтонность восточно-кавказских народов на Кавказе, так как вопрос этот большой и требует своего специального изучения.

Из самого названия древних цивилизаций Хатты и Хетты виден переход а ↔ е, то есть хаттское а в хеттское е и наоборот. В лингвистических исследованиях, уже давно известно, чередование гласных а ↔ е в хаттско-хеттских языках довольно распространено [Волков, Непомнящий 2004: 53]. В этой связи следует обратить внимание на «великий сдвиг гласных», фонетическое изменение, произошедшее в английском языке (термин был предложен датским лингвистом Отто Есперсеном, который первый стал исследовать это явление, так, например: /а:/ превратился в [æ], затем в [е], и в итоге в современном английском превратился в дифтонг (как в слове make). Это означает, что английское слово make ранее произносилось с гласным, как в современном слове father и т. д. (материал из Википедии). 

Весьма удачно проводятся звуковые корреляции согласных и гласных в хаттском и абхазо-адыгских языках Тихоновой А. П., которая убедительно  показывает, что в абхазо-адыгских языках, как в хеттском, так и хаттском противопоставление взрывных согласных идёт не по признаку звонкости – глухости, а по признаку – слабости (придыхательные – непридыхательные), и различия между, например, k-g, p-b не имеют фонематического значения [Тихонова 2014: 82 – 83], данные фонетические изменения как бы повторяют протоиндоевропейские звуковые изменения.

В лингвистических исследованиях Э. Форрера, Э. Лароша, И. М. Дунаевской и А. Камменхубера отмечается, что грамматическая структура хаттского языка являет черты разительного сходства с северо-западными кавказскими языками, а именно: абхазо-адыгскими [Форрер 1922, Ларош 1947, Дунаевская 1960, Камменхубер 1980]. Лингвистические исследования Г. А. Меликишвили и Г. Г. Гиоргадзе также делают вероятным близкое родство хаттского языка с языком каски (Меликишвили 1953, Гиоргадзе 1965). Вл. Ардзинба также пишет о несложности хаттского языка:

gišIppiuaš kapnuešni

Как отмечает Вл. Ардзинба данная синтагма встречается в следующем контексте из второй таблички хеттского ритуального праздника

KI.LAM

6giš Ip-pi-ya-aš kap-nu-e-eš-ni

7a-aš-ša-u-e- eš pu-u-ri-e-eš

8ta-aš-ša-an kal-ú-e-eš-ni- eš

9ki-it-ta lam-ni-ya-aš še-eš-zi

10ta-aš-za ku-un-ni(-)ku-un-ni-iš-ki-it-ta

11ma-a-an ti-i-e-eš la-ri-e-eš

12a-ru-na-aš da-i-a-an-da-at

13 še-ra-aš-ša an ne-pi-ši

14 ši-ú-na-li-eš u-e-eš-kàn-ta

Приведённый пример, согласно Вл. Ардзинба, не является описанием ритуала, а представляет собой мифологизирование повествование, входившее в ритуал KI.LAM, подобно тому как миф о борьбе Бога Грозы со Змеем, например, являлся частью праздника Нового Года вуруллия.

Вл. Ардзинба отмечает, что грамматический текст несложен, однако содержание малопонятно вследствие того, что в нём встречается ряд неизвестных или неясных слов: kapnuešni, kalwešnēs, lamniyaš, teštēš larēš, da-i-(a)-an-daat [Ардзинба 1977: 118 –132].

Рассмотрим наш перевод, представленного Вл. Ардзинбой текста, который мы читаем по кабардино-черкесски:

Гъыщ ипи яшэ къэпнэщI Ни

A Аш шэ уешапэри Иш

Таащ шэ Ан къалу Уш Ниеш

К1ит Та Лам Ни яшэщ Ишси

Таащ зэ к1уэн Ни к1уэн К1ыщ к1ит Та

Маанти ищтэщ л1ыри Иш

Ар уна АштIэ иа Анти Ат

Сарэ Аш шэ Ан напэщи

Си унэл1щ Уш къант1э

Перевод на русский:

Плачет впереди везёт пустой мешок в Ни

Аш забирает навсегда Иш

Тааша вези Ан в город Уш Нийский всадник

Зовёт Та Ламу Нийцев уводят в Иш

Тааш раз пойдёт в Ни идёт в Киш зовёт Та

Маанцы забирают мужчин в Иш

Это дом Аша Ат поклоняется Ану

Сару забери в Аш Анийский лик

В доме у меня воин из Уша родственник

В приведённом Вл. Ардзинба тексте события происходят в городах Ни, Иш, Уш. Представлены боги Ан, Ат, Аш, Иш, нийский царь Лама, Тааш; народ маанцы, Сара. 

Справедливости ради, нельзя не согласиться с И. М. Дьяконовым – выдающимся учёным, ориенталистом, хаттологом в том, что в науке господствует большая терминологическая путаница в отношении терминов «хеттский», «хаттский», объясняя это тем, что ещё в XIX в. было обнаружено в древнеегипетских источниках времени Нового Царства (XVI – XII вв. до н. э.) в качестве главного врага в Азии (т. е. в Палестине и Сирии), называется царства ht’ (условное чтение «Хетта», (почему не Хатта?), которое тогда же было сопоставлено с названием одного из народов Палестины [Дьяконов 1967: 166 –167]. 

В XIX в. этот же термин был найден и в ассирийских надписях в форме Hatti ‘страна Хатти’; так называли ассирийцы все области к западу от излучины Евфрата, включая сюда Малую Азию, Сирию и Палестину. Естественно, что Хеттское царство и народ хеттов искали в Сирии. Поэтому, когда в конце XIX в. в Сирии и юго-восточной Малой Азии стали находить надписи, написанные особым иероглифическим письмом, резко отличным и от вавилоно-ассирийской клинописи, и от египетской иероглифики, его приписали народу великой державы, соперничавшей в Сирии с Египтом, - ht’ или, как его теперь стали чаще всего называть хеттами.

Хаттским, или протохеттским, языком (ср. хетт.-несит. hattili «по-хаттски») называется язык коренного населения города и области Хетти (хетт.-несит. Hattusas udne ‘хеттов страна’) вокруг нынешнего городища Богазкёй, восточнее Анкары, в Малой Азии. Тем же термином LÚ URU Hatti ‘люди города Хатти’ называло себя население Хеттского царства XVIII – XIII вв. до н. э., в особенности граждане столицы – города Хатти-Хаттусас. Однако основным языком Хеттской державы был не хаттский, а иной, и притом индоевропейский, язык, который местные жители называли несистским по имени другого старого культурного центра страны – Несы (ср. хетт.-несит. nasili, nesumnili ‘по-неситски’). В науке он обычно называется «хеттский-клинописный», или «хеттский-неситский»). 

Между тем, в начале ХХ в. в Малой Азии было раскопано городище Богаз-кёй, причём выяснилось, что в древности (XVII – XIII вв. до н. э.) этот город и был столицей Хеттской державы, соперничавшей с Египтом, и назывался Hatti или Hattusas. Вполне понятно поэтому, что теперь стали называть «хеттским» неизвестный язык, на котором было написано большинство документов богакейского клинописного архива. Этот язык был впервые интерпретирован в 1915 г. Б. Грозным, который установил и его индоевропейский характер. Это открытие произвело сенсацию в науке, и за короткое время появилось огромная литература по новому языку и проблеме его места и индоевропейской семье. Поэтому, когда в 1919 –1920 гг. Э. Форрером и независимо от него Б. Грозным было обнаружено, что хотя население царства Hatti – Хеттской державы – действительно считало себя хеттами, но языком hatti – они называли не свой язык, а более древний язык местного населения той же территории, то оказалось уже невозможным переменить укоренившееся название для только что открытого индоевропейского языка. Потому Э. Форрер предложил называть древний язык «собственно хеттским», или «протохеттским», а Б. Грозный – «хаттским» (в отличие от «хеттского»). В науке для него утвердились названия «хаттский», или «протохеттский» (последнее не совсем удачно, так как тот язык, который в науке называется «хеттским» с ним генетически не связан) [Дьяконов 1967: 166 –167].

Таким образом, подводя итоги раннего этногенеза абхазо-адыгов, Р. Бетрозов, отмечает, что ранний этногенез абхазо-адыгов охватывает время от конца III тыс. до н. э., а завершается к векам, предшествующим античной эпохи [Бетрозов 1990: 60]. В целом распад хаттской цивилизации на кашков (абхазо-адыгов) приходится на конец II тыс. до н. э. [Бетрозов 1990: 60]. 

История адыгов уводит нас в прошлое, а именно, к интересующему нас периоду III – II тыс. до н. э. через зихов, касогов, синдов-меотов к хаттам. Синды-меоты распались в I тыс. до н. э. на донских и кубанских меотов и, как известно, донские меоты, в силу иноэтнического сарматского преобладающего окружения из адыгоязычных стали ираноязычными [Аутлев 1989: 8]. В противоположность донским меотам кубанский меотский массив, согласно П. У. Аутлеву, сохранился и пронёс всю свою многотрудную историю собственную адыгоязычность [Аутлев 1989: 8].

Основным населением Северо-Западного Кавказа I тыс. до н. э. и в первые века н. э. явились меоты, имеющие самое непосредственное отношение к адыгам-черкесам. Это проадыгское население античной эпохи явилось прямым потоком древнейших племён – носителей бронзовых культур III и II тыс. до н. э.