Нартский эпос
Как Шауей встретился с Тотрешем
Сын Канжа, единственный сын Нарибгеи, стал прославленным нартом. Он превосходил всех витязей мужеством и отвагой, но попрежнему одевался в лохмотья и ел не слезая с коня.
Разъезжая по стране нартов, Шауей однажды встретился с Тотрешем, сыном Албеча. Тотреш был таков: кого ни встретит, непременно изобьет и ограбит.
Увидев Шауея, Тотреш был озадачен: "С оборванца нечего взять, и конь его никуда не годится, — подумал Тотреш. — Но хоть изобью мальчишку как следует и отниму у него меч". И вместо того чтобы пожелать всаднику доброго пути, Тотреш кинулся на него с поднятыми кулаками.
— Я тебя не трогаю, не трогай и ты меня, — от странился Шауей. Но Тотреш дерзко схватил его за шиворот.
— Отдай меч, иначе от тебя и твоей клячи оста нется лишь мокрое место!
— Кто отдает меч, падет от меча, — сурово от ветил Шауей. — Я ношу меч не для того, чтобы отдать его первому встречному! Поезжай своей доро гой, не задерживай меня!
— Кто не отдает, у того отнимают! — крикнул Тотреш, и конь его толкнул Джамидежа.
— Отдающий оружие—трус! Попробуй отнять силой, а лучше посторонись, — сказал Шауей. Но Тотреш кинулся на него и стал осыпать ударами.
Разгневался Шауей:
— Если хорошего не понимаешь, поймешь ху дое! — Он стащил Тотреша с коня, сунул разбойника под ремень своего стремени и отправился дальше.
Так он ехал долго. Наконец Шауей отвел ногу, и из-под стремени упал на землю полуживой Тотреш. Шауей поехал дальше, а Тотреш вскочил на ноги и кинулся вдогонку.
— Прости меня, могучий витязь, я тебя оскор бил! — кричал он, догоняя Шауея. — Я хотел бы с то бой породниться, если ты мною не гнушаешься!
— Я пока что родства не ищу. Отпустил тебя и будь доволен. Ступай своей дорогой, — ответил Шауей.
Но Тотреш не отставал:
— Я оскорбил тебя, а ты оставил меня в живых! Добрый витязь, породнись со мною, будь моим дру гом. Я все же старше тебя, снизойди к моей просьбе!
Шауей остановился и сказал:
— Я Шауей, сын Канжа, единственный сын На рибгеи. Назови себя.
— Я Тотреш, сын Албеча. Окажи честь мне, по сети мой дом. У меня есть сестра—тонкостаныая Данах. Я с радостью отдам ее тебе в жены.
— Ладно, приеду, — обещал Шауей.
К вечеру Тотреш добрался до дому. Мать Тотреша, Барымбух, увидев его бледным и угрюмым, догадалась, что с ним случилось недоброе, и спросила:
— Чем ты встревожен? Что приключилось? С кем ты повстречался?
— Пусть враг мой встретится с тем, с кем повстре чался я! Но чем попусту толковать, приготовь-ка бога тое угощение и как следует прибери кунацкую. Да скажи сестре моей Данах, чтобы она приоделась по лучше, — хмуро ответил Тотреш.
Когда все было готово, он сказал матери:
— Теперь зазывай к нам всех прохожих и проез жих, не разбирая, худо ли, хорошо ли одет гость. Пусть каждый ест и пьет вволю. Я жду витязя, одетого в лох мотья. Ему обещал я в жены красавицу Данах.
С этого дня Барымбух приглашала в дом всех прохожих и проезжих. Прошло много времени, а Шауей все не появлялся. Тотреш отправился в поход.
Как только уехал Тотреш, явился Шауей. Когда он вошел в дом, красавица Данах сидела за вышиванием и даже не взглянула на оборванца.
Видя, что на него не обращают внимания, Шауей снял со стены пшину Тотреша и, перебирая струны, запел:
Где Албеча сын Тотреш,
Чье копье пронзает скалы?
Я в твой дом явился гостем,
А тебя и дома нет!
Здесь обычая не знают, —
Не встречают на пороге,
В роге сано не подносят
И не просят угоститься.
А Данах, твоя сестрица,
Тонкостанная невеста,
Даже с места не привстала
И присесть не попросила
Гостя, званного тобой!
Услышав эту песню, Барымбух догадалась, что приехавший оборванец и есть витязь, о котором говорил Тотреш. Она усадила гостя, придвинула к нему стол с напитками и угощениями и тихонько сказала дочери:
— Приехал витязь, за которого Тотреш выдает тебя замуж. Выйди приоденься.
Данах вышла, наспех принарядилась, надела новые чувяки и вернулась к гостю, чуть прихрамывая.
Заметив это, Шауей снова взял пшину и запел:
Хороша твоя обновка,
Да ступаешь ты неловко:
То ли отроду хромая,
То ль играешь, обольщая?
А Данах прихрамывала оттого, что, надевая второпях чувяки, не заметила в одном из них лишнюю стельку. Барымбух догадалась об этом и тихонько сказала дочери. Та вышла, выбросила стельку и вернулась.
Шауей, взглянув на девушку, запел:
Хоть красив и светел дом,
Да крива труба на нем!
А Барымбух в ответ:
Хоть крива труба на нем,
Кверху дым идет столбом!
Красавица Данах на один глаз чуть косила. Слова Шауея означали: "Хоть Данах и красавица, а все-таки на один глаз косит". Ответ Барымбух означал: "Хоть Данах и косит на один глаз, а все-таки она красавица".
Так сидели они втроем долго, а Тотреш все не возвращался. Шауей решил, что ждать его не стоит, взял пшину и запел:
Если витязь поскользнулся,
Долго он лежать не станет.
Не сиделось дома брату, —
В девках посидит сестра!
Повесив пшину на место, Шауей вышел, сел на коня и ускакал.
Когда Тотреш вернулся, когда узнал обо всем, что без него случилось, он понял, что не удастся ему заполучить в зятья Шауея, сына Канжа, единственного сына Нарибгеи.