Нартский эпос
ЗНАМЕНЬЕ БАРКУКА
Деяния твои – пепел.
Коран
Подобный хрустальной свирели, не умолкает шалый ветер. И купол синий в короне солнца висит над морем голубым.
Чернеет туча в черной злобе, любуясь солнечной красой. И закрывает солнце черным туманом и плачет, слезы льет оттого, что никогда не станет солнцем. Чем больше плачет, тем сильнее дождь. Нет хуже порока, чем зависть, на небе и на земле. И забываем мы порой: не жди от зла добра.
Как трудно нам понять, что мы находимся в круге судьбы, и он неразрывен. Все в этой жизни нанизано на цепь бытия, и все живое – звенья этой цепи. И разорвав звено своей судьбы, ты обречен.
Даже месяц на небе не одинок, дружен с темной ночью и светит путнику, которого застала ночь. Велик Аллах, что дает нам видеть свою тропу в потемках! Увидеть свою тропу в потоке жизни – вот это важно, а не блуждать слепым. Слепец не тот, кто зрение утратил, а тот, у кого душа темнее ночи.
Тщеславие, величие и власть растают вместе с жизнью, как тот пушистый снег, который тает высоко в горах и наводненьем губит землю. О, сколько жизней королей и полководцев ушли в забвенье! Кто считал себя владыками, вершителями судеб людских, покрыты пылью и позором. О, человек, несчастнее существа нет на земле и на небе!
Велик Всевышний, и в Книге судеб наших листает он страницу за страницей. И зарожденье жизни, и путь ее, и остановка, и окруженье близких нам по духу, и время нашего рождения и смерти, и призрак мнимой бедности и мнимого богатства – все расписано! Ты не успел родиться, а жизнь твоя уже теплится в руках Всевышнего, и в Книге судеб ты отмечен строчкой небольшой. А мудрость в мудрости, порой задумаемся и ужаснемся. Как просто все! Не продолжаем мы не понимать, что чувства нет важнее простой любви друг к другу, к родной земле и природе. Как сложно нам понять, что истина таится в таинстве рождения. В утробе матери ты в оболочке в этот мир пришел, голый душой и телом чист. Прочтешь ты Книгу своей судьбы неизбежно, длинен твой путь или короток. Конец печален, всем известен. Родился в оболочке по милости Всевышнего, и прах он также покроет оболочкой – глиной. Ведь все безумно просто: где есть начало – там есть конец! Века истории покроются пылью и от судьбы не убежишь ни на земле, ни высоко на небе!
Про пастуха из Зихии хочу сказать в легенде этой, что стал правителем Египта. Даже в горе бесконечном Всевышний найдет просвет в твоей судьбе. Раба он превратит в царя, вручив в награду власти жезл. Но бойся искушения, ведь власть сладка, хоть хмель ее сильнее. Не забывай: надменная вершина сильна своим подножием, не увлекайся высотой. О, как длинна дорога к власти, как скользок этот путь, змее подобный, красивы и заманчивы узоры на шкуре змеиной, блестят на солнце, переливаются, как радуга, на небе. Но если власть захочешь в руки взять – отравит черным ядом!
Но завораживает нас порой мнимая высота, внушая страх и уважение. О, если мечтаешь ты о власти, бойся. В ней яда больше и удержать ее труднее, чем змею, которая лежит под тихой веткой и оком леденящим следит за жертвою своей. Как трудно нам понять, что жизнь без власти слаще! Ведь даже змея, которая скинула кожу, не лезет туда обратно, будто в нору, и даже такие твари, как прочие змеи, не забираются в чужую в шкуру, прельстившись ее узором. А люди, как их не гони, всегда стремятся удержать или снова захватить власть. Как все двуногие похожи! И забывают об одном: не избежать того, что начертано звездой твоей судьбы.
Лишь яркий свет ты можешь создавать, чтобы горел он для людей, творить добро и сеять урожай, и благами трудов земных зажечь свою звезду. Или в бездействии своим, отсутствии желаний тускнеть, светить не больше светлячка.
Ну что ж, поднимем летопись истории, слоями пыли вековой покрытую! Трудяга-археолог кистью работает не покладая рук. Годами он вскрывает тайны времени. Шаг за шагом печать молчания срывает с пепелищ. Вот с криком торжества бумагу извлекает из толщи пыли. Это жрец незримый потомкам завещание оставил – пергамент старый, веками пролежавший под камнем гранитным. Когда-то белый лист с годами желтизною поражен. Гласят иероглифы старинные, написанные дрожащей старческой рукой: «Живите в радости и мире, познавайте себя, ищите, возлагайте надежду на Творца».
Взведем же мы пружину мысли, вот только нужен ключ. Что нам часы, они лишь могут вперед идти. А мысль на то и мысль: неведомы ее законы, нет ей преград, свободно летит во тьму веков. Велик Аллах, и лучше архитектора нам не найти!
Вот мой Пегас, крылатый конь – воображение уздечкой будет нам в пути! А путь нелегок наш, и стремя времени назад бежит.
Вперед, читатель, в средние века! Пусть легче будет твоя жизнь, чем судьба мамлюкского султана Баркука по прозвищу «Малихук».
* * *
Путь к вершине порой несладок, но первый вздох свободы все испытать желают. Не будем говорить о том, как властью, словно медом, Баркук на троне наслаждался. Все знают, что сладок трон. Но путь к нему сквозь тернии и слезы воистину полезней, чем правление.
В скитаниях, вдали от родины своей, на чужбине, где нравы, язык, обычаи иные, пробыть двенадцать лет слугою на помойке, как пустоцвет, быть в прошлом пастухом, а стать рабом – не каждый вынесет судьбу такую. Остаться после всех лишений человеком с благородною душою – вот что во много раз сложнее! И сколько горьких слез глотал Баркук, обиды выносил и оскорбленья, прошел чрез муки ада! Как часто вспоминал он слова купца, который на рынке сбывал живой товар: «Ну что, сынок, живи и не взыщи. Ведь для меня зов родины – звон золотой монеты. Уж так устроена купеческая жизнь. Одно хочу сказать: ты близко к сердцу не принимай, что нынче стал рабом. Знай, на вершине самого Эльбруса, на самой страшной высоте, в плену камней, ветров ужасных растет на камне роза с лепестками бархатными на тонком стебельке! Так вот, мой юный друг, мужайся и сердцем не слабей. Ведь дух воинственный кавказский тебе поможет, найдешь ты земляков надежных. Ты спину гни, но не сгибай колени, с честью, с достоинством живи. Лишь бы были корни. При чистом сердце и трезвой мысли найдешь ты почву на чужой земле. И знай: не окружай себя ты сорною травою, и силу напрасно не теряй. Расти цветком красивым в плену у снега на тонком стебельке здесь, на чужбине, при ветре сильном».
Все время вспоминал он родную землю и материнских рук тепло, сестер своих и игры юности беспечной. Вопрос извечный задавал себе: зачем родился, что в мире могу я изменить? Иль жизнь свою я должен провести кому-то в услуженье, словно кукла? За что, Всевышний, несу я испытанья? Ведь если лишний я в цепи судеб, дай мне возможность жизнь свою отдать тем, кому могу я пользу принести. Себя лишить всех благ земных, остановить биенье сердца я не вправе, лишь только ты, Всевышний, можешь разрешить проблему бытия. Зачем мне жизнь, какая польза от меня? Не для того ли жить, чтоб словно муха над столом чужим кружить? В Коране я читал, что испытанья ты посылаешь человеку в начале жизненного пути. И если он, с достоинством пройдя сквозь муки ада и лишения, останется чист сердцем и в помыслах своих докажет преданность Творцу, остаток жизни проведет достойно – в славе и богатстве. И если это так скажи, Творец, сколько мне осталось ждать? Скажи, пошли знаменье в добрый час, – просил Баркук. – В Коране сказано, что человек рожден был под счастливою звездой. Он в колыбели все имеет: и счастье, и богатство, и властью наделен. Но повзрослев, живет он для себя, семьи своей, забыв Творца. Всевышний осчастливил милостыней, чтобы жил красиво, но душу продает он Сатане. И червь всевластия съедает душу. И Всевышний бросает его в позор и униженье, и власти и богатства лишает в конце пути, а это страшно! О, это еще хуже, чем путь, который я прошел до дней моих суровых. Жизнь вся в кошмаре: не успел родиться, удел – болезни и страданья, до дней последних испытанья и жизни бренный след – одни мученья. И платишь ты за зло в роду твоем в седьмом колене. Когда-то кто-то прогневил Творца. Печать всех злодеяний несет твой род. Ты не успеешь родиться, но создан для того, чтоб чей-то грех отмыть. Так сказано в Коране. И если жизнь твоя прошла вся в муках, получишь очищение. И в мир иной когда уйдешь, получишь рай в награду за терпенье. Всего не перечесть, но это главные дороги. Все остальное – тропы, ухабистые пути, чащобы, где нет дорог. Всвышний, обрати свой взор, услышь меня! – так говорил Баркук. – Пришли знаменье мне в добрую дорогу, и освети мне путь лучом надежды!
Вот так в скитаниях, в сплетениях дорог Баркук и брат его по несчастью Барче из города Алеппо в Дамаск добрались. А по пути был странный случай. Их гнали по дороге, толпу рабов, униженных скитальцев, а навстречу торговец вез большую клетку с диким львом. Когда Баркук с животным поравнялся, лев преклонил колени перед ним, как будто власть в нем свыше признавал. И удивлению толпы вначале не было предела. Но вскоре забыли все о том. Никто не догадался связать знаменье с возвышением Баркука.
Манджак, хозяин новый, к Баркуку относился хорошо, считал его усердным. И мудростью своей он удивлял его. Порой Манджак доволен был слугой и, проявляя уважение, стал он покровителем Баркука.
И вот Всевышний, увидев его рвение и чистоту души и испытав огнем его терпение, как писано в Коране, дорогу к власти и богатству решил перед ним открыть. И шлет за все его лишения знаменье.
Вот как-то в знойный день, немного отобедав, отправился Баркук в храм золоченый. Любил он часто приходить сюда, где пол камнями драгоценными обложен. И в храме дух святой, и чувствуешь его дыханье, что очищает тело. Из храма выйдя, он прилег в тени и на траве зеленой прекрасный легкий ветерок с востока, прохладой обдувая, Баркука усыпил. И снится сон ему, как будто он на рынке в Дамаске. Люди разные ходили по базару: богатые, и нищие, что покупают, продают и обманут, обсмеют, обворуют. Вдруг замерла толпа, случилось чудо – свалился с неба круглый каравай! И ветер легкий подхватил его и носит. И мечется народ, пытаясь отловить тот дар и хоть немного откусить. Но не дается каравай, поймать никто не может. И вот бежит Баркук проворней всех и ловит каравай и на глазах всего народа съедает его без остатка.
Проснувшись, Баркук привычною тропою спешил домой. Но по дороге встретил дервиша, и он сказал Баркуку, улыбаясь:
– Хоть каравай ты съел во сне, смотрю – голодный!
Баркук ответил:
– Сном одним не будешь сыт.
– Нет, дорогой, – ответил дервиш, – ты не прав. То был хлеб истины, Творца знаменье! И каравай, который съел во сне ты, пойдет тебе на пользу наяву. Лишь ты его достоин, и никто не в силе у тебя его отнять, – сказал он, улыбаясь. – Хоть многие тебе стараться будут помешать.
– Что это был за сон, – спросил Баркук, – и как его истолковать?
– Всю силу сна узнаешь вскоре сам. Теперь иди своей дорогой.
И дервиш продолжил путь к храму, а Баркук вернулся к своему хозяину.
Любой секрет – что прыщ на языке. Отпустит он – и сразу облегченье. Баркук не удержался, рассказал хозяину тот сон про каравай.
Манджак прославлен был в стране своей умом, как Аристотель в Греции античной. Чтоб тайну сновидения раскрыть, он вызвал колдунов, астрологов и магов.
Астролог с умным видом выслушал Манджака, пыхтел, кряхтел, чтоб разгадать секрет. Подзорная труба на поясе висела. Он важно теребил ее руками, потом, подумав, вкрадчиво сказал: «Судьба слуги твоего в созвездии Сириуса и Сатурна! Разгадка будет такова. Всевышний шлет знаменье: Баркуку линией судьбы предначертано править Сирией и древним, как крокодил, Египтом. Но это лишь притом, что великий Творец не внесет поправки в Книгу судеб». И согласились все ученые мужи: гореть Баркуку яркою звездой, и дней его правления шаги уже слышны. Манджак после событий ярких не поскупился.
Услышав это, хозяин щедро одарил Баркука: дал тысячу монет, одежду и написал рекомендательное письмо к султану. И с почестями был отправлен бывший раб в Каир на службу царскую. Но прежде чем расстались, попросил Манджак, что если в жизни сможет тот подняться по лестнице крутой к вершинам власти, то чтобы не забыл его семью: «Я стар уже, кто знает, когда я посох смерти возьму дрожащими руками. Тогда моей надеждой будешь ты. Мой дом возьми, Баркук, но сыновей моих ты милостью не оставляй».
Не зря в народе говорится: «Мудрец найдет под солнцем гавань, где будет ждать его тихая волна». Таким был и хозяин юного Баркука.
Попутный ветер шелестит травой, и пыльные дороги за плечами. Стоит Баркук перед воротами Каира. Вот первая ступень высокой лестницы, а на ее вершине трон султана! И принят был он благосклонно благодаря письму Манджака. И очень скоро эмиром он десятка стал и жалованье в шесть тысяч дукатов получал. И быстрее потоки понесли его мечтам навстречу.
На этом легенда обрывается. Ведь результат уже известен – трон во дворце султана малолетнего стоит в ожидании великого Баркука!