Нартский эпос
Нэмыс мужчины
Начнем с главного субъекта этикета – с мужчины – адыгэлI. Как он должен был выглядеть в плане адыгэ нэмыс, адыгэ хабзэ, чего от него требовал адыгский этикет.
Прежде всего нам хотелось бы напомнить читателю, что у адыгов традиционно воспитателем мальчиков был мужчина, а воспитанием девочек занимались женщины. Уже это говорит о серьезном отношении народа к воспитанию молодого поколения, чего, к сожалению, не скажешь о нашем подходе к воспитанию, когда воспитанием занимаются в общем-то все, но конкретно – никто. Разве может женщина в мальчике воспитать мужской характер? Или, как можно ожидать, что мужчина-воспитатель способен сформировать в девочках женственность, обаятельность, грацию?! Словом, уровень воспитанности нашего общества (в котором без словаря не понять, что означают рыцарство, галантность и просто интеллигентность, а такие черты женского характера, как женственность, обаятельность, скромность, стыдливость воспринимаются как умаляющие достоинство настоящей женщины) как ничто другое свидетельствует о глубоком кризисе отечественной педагогики. Затронутаятгроблема способна дать материал на многотомный труд. Мы всего лишь собираемся систематизировать имеющиеся представления о нравственном кодексе адыгов.
Мы хотели бы заметить, что адыгские племена придавали исключительно важное значение внешнему виду – опрятности, подтянутости, стройности тела. Наличие жировых запасов – считалось признаком, достойным плебея, а не аристократа. В понимании адыгов физическое здоровье ничего не значило без нравственного. Телесная красота богом дана, ее нельзя ставить в заслугу человеку. Человек прежде всего красив делами своими, нравственным поведением. Поэтому настоящий человек, человек, достойный подражания, это тот, который живет своим трудом, беспрестанно трудится, чтобы совершенствовать свое тело и дух.
Адыгэ нэмыс охватывает все аспекты жизни и деятельности мужчины. Так, согласно адыгэ нэмыс мужчина-гражданин должен быть патриотом своей родины, своего народа и всем своим существом быть готовым служить им в первую очередь. И в качестве гражданина он должен обладать мужеством, стойкостью духа, решительностью, находчивостью, чувством верности долгу, ответственности, быть готовым на самопожертвование.
История сохранила и передала нам красоту, мужество, доблесть адыгских мужчин, их преданность Родине и постоянную, непреходящую озабоченность судьбой народа, чей этикет – адыгэ нэмыс, шагнул далеко за пределы народа-создателя и привлек внимание культурной части населения Европы.
Адыгский мужчина – адыгэлI был ответственным прежде всего за судьбу своего народа. Личные планы у него никогда ие выступали впереди общественных. По-другому и не мыслился образ адыгэлI. Видимо; этим объясняется лексическое - значение этого слова. АдыгэлI – адыгский мужчина, мужчина, представляющий собой адыгов, их типичный представитель. Но это не говорит о том, что каждого мужчину в адыгском роде можно было назвать «адыгэлI». Такое название заслуживали немногие, сохраняющие все лучшее, что есть в традициях народа. Высшей похвалой была формула: «Нэсауэ адыгэлIщ ар» – «Настоящий адыгский мужчина». Остальных называли «цIыхухъу» – «мужчина». Каждый цIыхухъу чувствовал себя в любом возрасте адыгэл! и стремился к тому, чтобы его так называли, совершенствовал себя в знании и в строгом следовании в своих поступках предписаниям «адыгэ нэмыс».
Определенный интерес представляет слово «ЛIыгъэ»– мужество. Оно не только обозначает мужество, но и указывает, что данное качество (героизм, выдержка, стойкость и т. п.) есть природное свойство мужчин. Поэтому, если даже женщина проявила героизм, отвагу, выдержку или обнаружила большой ум, широту души, все равно это называют лIыгъэ, это означает: проявила себя как лучший мужчина. Обидно за женщин, но в языке нет слова для женского подвига! Однако это, по сути, мы видим и в других языках... Главный отличительный признак женщин – женственность. Когда в роду достаточно мужчин, женщинам не приходилось забывать о женственности и брать на себя государственные задачи. Их назначение было в том, чтобы быть всегда красивыми, обаятельными, всегда радовать взор окружающих, являться предметом гордости для родителей, братьев, предметом любви детей и мужей. Мужские достоинства никак не украшали женщину. У древних греков, говорят, даже ум не поощрялся у женщин. Может быть в шутку?! Древнегреческим философам приписывают слова: «Мыслящие женщины также противны, как красящиеся мужчины». У адыгов с ними очень много общего. В истории известны единичные случаи, когда женщина попадала в исключительные ситуации, требующие от нее выдержки, стойкости духа, иногда даже геройства (Лашин и др.). Но наука говорит, что лексический фонд языка на случайности не реагирует.
В качестве отца самый главный показатель адыгэлI – это то, каких детей он воспитал, как ведет себя его жена, какие у них в семье взаимоотношения, какова оценка его семьи у людей, посещающих его дом, у соседей (хьэблэ – околоток). Как вписывается его семья в круг людей, носящих ту же фамилию, в общество? (предмет гордости или так себе). Классик адыгской советской литературы Керашев Т. М. в своем романе «Одинокий всадник» дает нам описание одной семьи: «...До отца дошли слухи о героических подвигах сына, совершенных им в то время, когда его родина оказалась в опасности. Без сомнения, отцу'это известие доставило удовольствие, но он никакого вида не подал (внешне ничем не выразил). Сын, хотя и совсем молод, это понял и правильно себя повел, ему показалось неприличным, недостойным мужчины похвастаться перед отцом своими героическими подвигами.
Но однажды, после очередной победы на играх, он ие выдержал и рассказал, что победил всех по всем видам игр. Отец незамедлительно дал ему понять: «Тот, кто восторгается малым геройством, тот никогда не достигнет большого». Далее Керашев рассказывает о воспитывающем поведении отца по отношению к сыновьям: «Отец этих трех сыновей был лучшим образцом адыгского мужчины. Он не бывал к ним излишне жестким (не проявлял излишнюю жестокость), не затевал с ними частых ссор, не кричал на них. Ничего не заставлял делать через силу. Когда они предлагали что-нибудь стоящее, он хотя отец, прислушивался к ним. Но не давал им ему в глаза заглядывать. Лишнего не говоря, зная себе цену, с умом разговаривая» (т. е. разговор с сыновьями глубоко продумывался и взвешивался во всех аспектах. Поэтому слова его имели значение. – Р. М.). Выражение «не давал им ему и глаза заглядывать» – означает: не допускал панибратства. Со стороны сыновей замечалось: помимо сыновней любви все трое испытывали к нему глубокое уважение и оказывали большое человеческое почтение. Хотя дети взрослели, в семье не возникало никаких недоразумений по поводу их воспитания.
...Отец, умирая, завещал сыновьям, чтобы те знали, что об их фамилии люди должны упоминать только в связи с человечностью, порядочностью и героизмом (т. е. человечность, порядочность, героизм во имя спасения родины – должны были стать отличительными признаками его сыновей, которые должны их передать следующим поколениям). В борьбе за свободу народа адыги не знали отступления, адыг мог отдавать свою жизнь за свой народ. Болтливость, хвастливость со стороны детей не допускались. Хорошие манеры, проявленные детьми в обществе, считались естественными, само собой разумеющимися и не заслуживающими особой похвалы. Так и должно быть. Это не тема для разговора и с соседями.
Мужчина – муж. В данном качестве самое главное – отношение к жене, нравственная чистоплотность, верность семье, чувство долга перед ней. Он глава семьи, защитник чести жены. Честь и достоинство всей семьи и на его совести, ответственности. В этом качестве от него требуется: человечность, порядочность, честность, благородство, чуткость, трудолюбие, скромность, искренность, правдивость, высокая культура чувств и культура поведения.
АдыгэлI никогда на людях не говорит о своей жене (не ругает, не хвалит, никакой информации о ней не сообщает). И ей без надобности не объясняется в любви. Лучшая демонстрация чувств – это его дела, поступки, млпсры обращения. А если жена, в силу плохого воспитания, не оправдывает мужа, подводит его, унижая себя и семью, и тогда муж не должен на нее руку поднимать и сквернословить в ее адрес. Настоящий мужчина в адыгском понимании оставляет такую жену, не входя с ней ни в материальные, ни в моральные объяснения.
Мужчина – сын своих родителей. В данном случае – главный показатель его человеческих качеств – это моральное и материальное состояние родителей, если они живы. Чуткое и внимательное отношение к их нуждам, к их состоянию здоровья, повседневная забота о них только возвысит его, как сына, в глазах окружающих. Этим самым он подаст живой пример должного отношения к родителям и своим собственным детям. Так передается из поколения в поколение уважение к старшим в семье и забота о них. У адыгов не бывало одиноких и беспомощных, брошенных на попечение государства стариков, старух и детей-сирот. Хотя люди не могли не лишиться своих близких – закон природы общий для всех – но всегда для них находились другие, близкие, бравшие на себя дальнейшую заботу о них. Уважающий себя род (фамилия) не допускал, чтобы старец или малец, носящие их фамилию, оказался на улицу выброшенным, заброшенным, забытым или отданным на попечение общественности. Это было бы позором всему роду.
Личные отношения сына с отцом строились исключительно на основе глубокого уважения к отцу, почитания его (ни в коем случае не страха, не слепого подчинения, как некоторые пытаются представить истоки этих отношений).
Так, сын не садился за один стол с отцом во время обеда или в гостях. Его место за молодежным столом. Сын не повышал голоса на кого-либо в присутствии родителей. Это было неприлично. Громко не выражал свою волю, чувства. Во всем соблюдались такт и чувство меры. Старшие рассказывают случай, когда сын, смертельно раненный, усилием воли заставлял себя не стонать в присутствии отца. Хотя весь его вид говорил о том, что у него силы на исходе. Показывая отцу выдержку и стойкость духа, он пытался говорить с ним спокойно. Отец, поняв состояние сына, поспешил уйти от него. Может быть, для современной молодежи требуется объяснить эту ситуацию. Условия жизни другие, характеры другие. Наверняка сегодня в аналогичной ситуации и отец, и сын поведут себя по-другому. Однако, чтобы правильно понять и достаточно оценить выдержку, великодушие, проявленные в описанной ситуации отцом и сыном друг к другу, родство их душ, необходимо знать всю логику и психологию их нравственного кодекса. Несведущему может показаться все это черствостью, отчуждением душ и с той, и с другой стороны. Хочется все-таки раскрыть, в чем заключалось их великодушие друг к другу. Сын, во-первых, демонстрировал перед отцом стойкость духа, выдержку, тем самым говоря отцу, что он достаточно воспитан, достоин своего отца, что отцу не пришлось бы краснеть за такого сына. Во-вторых, он знал, что отец итак его жалеет, зная его состояние, а, если он будет стонать, кричать или взывать о помощи, тем самым он сделает еще больнее отцу, вдобавок огорчит отсутсвием выдержки. Адыги говорят: «Умирать тоже надо уметь с достоинством». Что касается отца, его поспешный уход тоже объясняется двумя причинами. Первая – пока он находился у сына, тот, превозмогая боль, не стонал, а это очень больно.
Вторая – отцу невыносимо тяжело без слез прощаться о умирающим сыном, а слезы он не мог себе позволить в присутствии сына. Это расценивалось как слабость духа. Поэтому, возможно, он вышел от него, уединился и дал нолю слезам. Мужчине простительно плакать на людях только по поводу смерти родной матери. В остальных случаях его слез никто не должен видеть. Таков мужской характер. Но это вовсе не говорит о жестокости его, черствости его души или еще о чем-то подобном. Напротив, адыгские мужчины отличались чуткостью, нежностью, необыкновенной галантностью в сочетании с мужеством и т. д. Словом, ничто человеческое и им не чуждо было. Но то, что считалось слабостью духа или недостойным мужчины в их представлении, они старались не демонстрировать. Обладая исключительным тактом, чувством меры, необыкновенной выдержкой, они это умели.
Каноны «адыгэ нэмыс» также распространяются и на мужскую дружбу, которая характеризуется определениями: «самая прочная», «самая, глубокая», «самая верная». Если мужчина в дружбе ненадежен, то он не может быть уважаем в обществе. Надежный друг, по меркам тех далеких времен, это такой же близкий человек, как родной брат, только не по крови, а по духу. Это человек, с которым делят поровну все радости и все горести, все трудности, все прелести жизни. Друг всегда скажет правду, какой бы неприятной она ни была. Друг постарается понять любое твое настроение, объяснит любой твой поступок.
Ради друга принято было быть готовым на все, вплоть до смерти. Погибнуть, спасая друга, великая честь. Такая дружба распространялась и на семьи дружащих, особенно на их сыновей. После смерти кого-либо из друзей, оставшийся в живых до конца своей жизни брал под свою опеку семью умершего или погибшего друга. Особенное внимание уделял воспитанию его сыновей. «Адыгэ нэмыс» строго регламентировал и отношения младших к друзьям старшего, которые приравнивались к самым уважаемым членам семьи или рода.
Бытующее сегодня в речи адыгов «къысхуэгъэгъу!» – (извини! прости!) не свойственно адыгскому этикету вообще, оно привнесено из русского и употребляется в основном молодежью. Кстати, надо заметить, в устах адыгского мужчины это слово звучит не вполне естественно и придает ему не ожидаемый эффект галантности, а какой-то неприятный, не свойственный известному характеру оттенок. Дело не в том, что адыги не имели смелости признавать свои ошибки и заблуждения. Видимо, такое впечатление имеет психологическое объяснение, связанное с историей этикета. Слово «къысхуэгъэгъу!» в глагольной лексике кабардино-черкесского языка имеет иное назначение в общении (чем обращение у русских: извините, скажите, который час). Оно употребляется в ситуациях, когда кто-то кого-то нечаянно обидел или мог обидеть. В таком случае говорят: «Кхъы1э къысхуэгъэгъу» («Пожалуйста, извини»). Или: «Тхьэм щхьэкIэ къысхуэгъэгъу, уи жагъуэ сщIыну сыхуеякъым» («Ради бога, извини, я не хотел, не собирался тебя обидеть»). Тому, что глагол «къысхуэгъэгъу» не пользуется в речи адыгов широкой популярностью, вероятно, способствует требование этикета, выраженное, в частности, в форме народной поговорки: «Гупсыси псалъэ, зыплъыхьи тIыс!». (Буквально: Прежде чем сказать, подумай, прежде чем садиться, оглянись вокруг»). Этикет не одобряет слов и действий, не обдуманных основательно, не одобряет опрометчивых поступков, за которые впоследствии приходится краснеть, испытывать чувство неловкости, стыда, возникает необходимость извиняться. А если приходится ошибаться, то гораздо достойнее принять на себя ответственность во всей полноте, чем извиняться. К таким поступкам адыги относили высказывания не по теме, не по адресу, не в тон, не вовремя. Неэтично также садиться раньше старшего или же на место, обычно отводимое в обществе для старшего и т. д. А когда думаешь, как требуется, всегда можно безошибочно сориентироваться: что сказать, кому сказать и следует ли вообще подавать голос. Точно так же и с требованием оглядеться (посмотреть, есть ли кто-нибудь постарше тебя). Оглядеться несложно, но зато не попадешь в неловкое положение, не вызовешь никаких нареканий, напротив, прослывешь человеком воспитанным, культурным. А это, согласитесь, всегда приятно. Хотя надо стремиться «не слыть» культурным человеком, а быть им. Словом, надо знать свое место в обществе, свою оценку. Нигде не быть непрошеным гостем. Нэмыс во всем: и в одежде, и в разговоре, и в походке, и в осанке, и во всем поведении. Знать, куда идешь, насколько ты там нужен, клк следует себя вести, когда и как надо уходить. Еще и еще раз чувство меры!
Особо следует сказать о требованиях адыгэ нэмыс в отношениях мужчины к женщине. Неизвестно, что тому ви-поП, по многие думают, что адыги держат женщину в «ежовых рукавицах», в «черном теле», что женщина в семье бессловесна и бесправна и до предела закабалена. Может быть, отчасти их настраивал на такое мнение обычай адыгской семьи, согласно которому молодые женщины до определенного срока не виделись, не разговаривали со старшими в семье мужа. Но ведь затем, по истечении принятого срока в честь нее накрывался праздничный стол, ей покупались дорогие подарки, и она становилась полноправным членом семьи. Или на такие мысли наводил тот безоговорочный факт, что в адыгской семье глава семьи – муж. А жена все свои обязанности, определенные ей природой, выполняет беспрекословно. И не позволяет себе по отношению к мужу никаких грубостей, сквернословия и т. п., как многие другие женщины. Видимо, надо объяснить, что адыгская женщина не ругает мужа скверными словами в голос не потому, что она его боится, а потому, что она себя уважает по-своему. Ей не пристало так изъясняться с мужем. Она считает, что женщина, несмотря ни на какую эмансипацию, от природы должна быть женственной, обаятельной, кроткой, даже, если хотите, слабой, хрупкой... она никогда не соперничает с мужем в силе и во всем другом, что должно быть свойственно только мужчине. Адыги говорят: «ФIым къимыхьыр Iейм къихьынкъым» – «Чего не добьешься добром, того и злом не добьешься». К сожалению, сегодня жизнь преподносит нашей молодежи немало примеров прямо антиэтикетного характера.
Поэтому, когда наши дети по центральному телевидению смотрят русскую народную сказку, в которой старуха, держа черпак, с грубыми окриками набрасывается на мужа, это требует объяснения, соответствующего адыгскому этикету.
Все, изучавшие когда-либо жизнь и быт адыгов, отмечали большую свободу девушек до замужества. Наша история не знает ни паранджи, ни другого средства особого притеснения девушек, женщин в семье или в обществе. У каждого народа своя культура, свои правила поведения, свои представления о приличном и неприличном. Напомним современному читателю ряд этикетных правил, непосредственно указывающих на исключительно уважительное отношение мужчин к женщинам, бытовавших в адыгском народе в сравнительно недавнем прошлом. Прежде всего было общепринятым явлением, что при появлении женщины мужчины вставали, переставали разговаривать и стояли в ожидании, пока она с ними поздоровается. (Она первая протягивала руку для пожатия.)
Уровень воспитанности мужчины в народе определялся по его культуре отношения к женщине. Благовоспитанный мужчина не мог себе позволить подъехать к женщине на лошади. Он должен был остановиться поодаль, спешиться, подойти к женщине и, держа лошадь за уздечку, поздороваться, проводить ее хотя бы несколько шагов и только убедившись, что она не нуждается в его помощи, он мог продолжить свой путь. Пеший мужчина проходил мимо встречной женщины, уступая ей правую сторону. Объяснялось это тем, что на левой стороне мужчина носил кинжал или саблю, считалось неприличным демонстрировать перед женщиной вооружение. Уважение к женщине было настолько велико, что самый плохо воспитанный мужчина не решался осквернять ее слух грубым словом, расстроить ее чувства недостойным поведением. А в присутствии женщины не ругались, не ссорились, не курили, не дрались. Появление женщины и ее обращение предотвращало любой горячности споры и дуэли. Все недоразумения разрешались в ее честь мирным путем. Если мужчина, кем-то преследуемый, зная, что его наверняка убьют, прятался в комнате женщины, то это было верное спасение. Там его никто не мог побеспокоить. Но мужчины, считая это унизительным для себя, прибегали к этому лишь в случае абсолютной безвыходности.
Адыгэ нэмыс обязывал мужчину тщательно приводить себя в порядок перед встречей с женщиной: считалось неприличным выйти к женщине (к соседке, к знакомой) в майке или в незастегнутой до ворот рубашке, небритым, непричесанным, с босыми ногами или в шлепанцах на босу ногу и т. д.
В кабардино-черкесском языке сохранилось выражение: «Щхьэр псом, пыIэ щыщIэркъым» («Если голова цела, шапка найдется»). Как всякое художественное афористическое выражение, оно имеет не только прямое, автологическое, содержание, но используется в переносном значении, которое можно сформулировать так: если есть главное, остальное приложится. Как бы высоко ни ставил народный этикет женщину, но главным в доме, в общине, в обществе все же признавался мужчина. Подчеркивая это, обычаи требовали от мужчины строжайшего требовательного отношения к себе. Он выполнял всю самую тяжелую работу – пахал, сеял, пас и растил скот, охотился, защищал родину, Женщине полагалось заниматься только домашними делами, при этом,– исключая тяжелые.
Вернемся, однако, к поговорке «Щхьэр псом, пыIэ щыщIэркъым» – «Если голова, цела, шапка найдется». Слово «пыIэ» («шапка») в ней полисемантично и имеет переносные значения. Прежде всего надо сказать, что у многих кавказских народов существует особое почитание головы, а с головы это отношение распространяется и на головной убор. Шапку мужчины выделяют из всей одежды, оказывая ей внимание, соответствующее статусу ее владельца. Если шапку снимают, то кладут на достойное место. Всякое пренебрежительное отношение к шапке является знаком пренебрежения к хозяину. Потеря шапки в играх или поединке – позор. В исключительных случаях наличие шапки приравнивается к присутствию самого ее хозяина. Шапку, как и оружие, адыги никогда не дарили.
Конечно же, это всего лишь условности, и за ними нет прямого материального выражения. Но у каждого народа сном духовные ценности, свои обычаи и традиции. И если они в чем-то различаются, то следует с уважением относиться к условностям любого другого народа. По этому поводу нпюмнпается интересный случай. ...В больничной палате смотрели по телевизору какой-то фильм на военную тему. Вдруг на экране кадр: солдаты веселятся. Один на гармошке играет. Заходит к ним генерал, выходит в круг, приглашает одного из солдат с возгласом: «Эх, удаль..!» – бросает шапку на пол и пускается в пляс. Это был соответствующий художественный прием автора произведения, чтобы подчеркнуть простоту, народность характера данного генерала, его душевную близость к солдатам. Вопрос одного из присутствующих вернул нас к разнице в этикета у русского и адыгского народов. Он спросил: «Что необходимо учитывать переводчику с одного языка на другой, недостаточно ли для перевода хорошего знания языков?» Только что увиденный кадр из фильма говорил нам, что для перевода художественного произведения, кроме хорошего знания языков, совершенно необходимо знание обычаев, нравов, традиций, культуры того народа, на язык которого переводится данный текст. Еще одно переносное значение слова «пыIэ» – «жена». Есть у адыгов традиционное благопожелание молодожену: «Уи пыIэм и хъер улъагъу!» («Пусть ты увидишь добро от твоей шапки»). Видимо, этим подчеркивается значение жены: она такая же хранительница и воплощение достоинства мужчины. Социальная активность адыгских мужчин многообразно запечатлена в речевом этикете адыгов, который сохраняет ряд чисто мужских речевых формул приветствия: так, например, путника приветствовали: «Гъуэгужь апщий» – сокращенное «ГъуэгуфI уижьэ апщи», что означало: «В добрый путь да отправишься!» На это путник отвечал формулой: «Упсэу апщи!» («Да будешь жив!»).
Пахаря приветствовали: «Бов, апщи!» (Бэ увэ, куэд увэ!) - означает: «Чтобы ты много вспахал» (а значит, долго жил и был здоров). Ответ: «Упсэу апщи!» Выполняющего какую-нибудь работу приветствовали: «IуэхуфIохъу апщи!» (Уи Iуэхур фIы ухъу апщи!) – означает: «Чтобы работа, которую ты выполняешь, дала хороший результат, увенчалась успехом». Ответ: «Упсэу апщий!» или «Уи Гуэху фIы ирикIуэ!» – «Чтобы добро прошло через твои дела». Тех, кто молотил на току, приветствовали: «Хьэм бов апщи!», что означало: «Да будет ток полный урожая!» Ответ гласил: «Упсэу! Уи Iуэху фIы ирикIуэ!» Работающих в поле приветствовали: «Шхошх апщи!» Ответ был: «Упсэу, апщи!» и т. д. Поясним трудное для перевода слово «апщий». Оно встречается только в сочетании с другими словами в благопожелательных формулах как показатель высокого стиля. Не будучи специалистом в области языкознания, можно только строить свои робкие предположения. Думается, в этом слове корень – пщ – имеет родство со словом «пщы», у которого отмечается целая гамма значений: князь, повелитель, хозяин, свекор, старший мужчина в семье (а исторически исходными, как полагают ученые, были значения «владыка», «хозяин», «бог»)». Судя по этим наблюдениям, можно согласиться с тем, что корень– пщ – исконно означал престижное, предпочтительное, желательное явление, о чем пишут Б. X. Бгажноков, А. И. Аб-доков, А. М. Гутов.
Одно из самых категоричных требований «адыгэ нэ-мыс»– это единство слова и дела у мужчины и вообще у любого человека. Дать слово и не выполнить его ни в какие нравственные рамки не вписывалось. Такого человека не воспринимали всерьез, говорили, что на него нельзя надеяться и положиться в трудную минуту. Поэтому высшая оценка этикета звучала так: «Нэсауэ щIалэщ, адыгэлIщ», «Зы пыIэмрэ зы хьэлымрэ иту, жиIам тебгъуэтэжу». «Настоящий (истинный, воспитанный) парень, адыг своего мнения и своих нравов не меняет, слово с делом сходятся».