Аслан Кабалалиев
Я тихо спросил у разбитой скалы:
- Что это алеет на стенах твоих,
Что это за пятна, скажи от чего,
Ведь крови подобно засохшей давно?
И молвила мне в то мгновенье скала, -
Как будто воспрянув от вечного сна,
Как будто бы то, что хотела сказать,
Кипела в глубинах её, как вулкан. -
Да стены, багровы от крови, мои
От крови адыгов, что здесь полегли,
Когда в девятнадцатом веке пришла
На землю Кавказа России орда.
Не раз у подножья сверкали штыки,
Не раз здесь звенели булаты, клинки
И грохот орудий, и крики "Ура!",
И кличи адыгов: "Аллаху акбар!".
За сотнею сотня российских солдат
По склонам ущелий всё ползла тогда,
Но горстка храбрейших адыгских бойцов,
В неравном бою удивляла врагов.
И даже, когда здесь остался один
Черкесии милой достойнейший сын,
То спину его не увидел никто,
Напротив, он смерти смеялся в лицо.
Порою, казалось, не я их спасал,
Не я их от ядер и пуль прикрывал,
А это они прикрывали меня,
Ни крови, ни жизни своей не щадя.
Да было, всё было и плач матерей,
Скорбящих над трупами павших детей,
Ты видишь ту речку, вон сбоку она,
Она до сих пор, как слеза солона.
А сколько здесь крови впитала земля,
А сколько по камням моим протекла,
За тот девятнадцатый проклятый век
И разве забудется это, о нет!
И кровь, что алеет на стенах моих,
Пусть памятью будет на долгие дни,
О том, как сражались Кавказа сыны,
О том, как свободу любили они.
И долго поникший главой, я стоял
Тот ужас минувшей войны представлял -
То, вдруг, всё стонало, звенело в ушах,
То, вдруг, всё взрывалось, горело в глазах.
Жестокое время жестоких людей,
Отчизне всегда доставалось моей.
От века платили кровавой ценой,
За право на жизнь, мы под этой луной.
Я тихо спросил у разбитой скалы:
- Что это алеет на стенах твоих,
Что это за пятна, скажи от чего,
Ведь крови подобно засохшей давно?
И молвила мне в то мгновенье скала, -
Как будто воспрянув от вечного сна,
Как будто бы то, что хотела сказать,
Кипела в глубинах её, как вулкан. -
Да стены, багровы от крови, мои
От крови адыгов, что здесь полегли,
Когда в девятнадцатом веке пришла
На землю Кавказа России орда.
Не раз у подножья сверкали штыки,
Не раз здесь звенели булаты, клинки
И грохот орудий, и крики "Ура!",
И кличи адыгов: "Аллаху акбар!".
За сотнею сотня российских солдат
По склонам ущелий всё ползла тогда,
Но горстка храбрейших адыгских бойцов,
В неравном бою удивляла врагов.
И даже, когда здесь остался один
Черкесии милой достойнейший сын,
То спину его не увидел никто,
Напротив, он смерти смеялся в лицо.
Порою, казалось, не я их спасал,
Не я их от ядер и пуль прикрывал,
А это они прикрывали меня,
Ни крови, ни жизни своей не щадя.
Да было, всё было и плач матерей,
Скорбящих над трупами павших детей,
Ты видишь ту речку, вон сбоку она,
Она до сих пор, как слеза солона.
А сколько здесь крови впитала земля,
А сколько по камням моим протекла,
За тот девятнадцатый проклятый век
И разве забудется это, о нет!
И кровь, что алеет на стенах моих,
Пусть памятью будет на долгие дни,
О том, как сражались Кавказа сыны,
О том, как свободу любили они.
И долго поникший главой, я стоял
Тот ужас минувшей войны представлял -
То, вдруг, всё стонало, звенело в ушах,
То, вдруг, всё взрывалось, горело в глазах.
Жестокое время жестоких людей,
Отчизне всегда доставалось моей.
От века платили кровавой ценой,
За право на жизнь, мы под этой луной.