Великие Черкесы
Измаил-бей Атажукин
Измаил-бей принадлежал к фамилии князей Атажукиных. Князья Атажукины из всех кабардинских князей, без сомнения, оставили самый большой след в истории Кабарды. Измаил-бей, по исследованиям Рашида Туганова, родился примерно в 1745-1749 годах, предположительно в 1760 году попал в Россию. В 1788 году Измаил-бею было присуждено звание премьер-майор и он был. награжден медалью с каменьями за штурм крепости Очаков. Он участвовал в войне со Швецией. В 1790 году за штурм крепости Измаил он получил орден Св. Георгия 4-й степени. В 1794-м вернулся в Кабарду, возможно, тогда и женился. В том же году за деятельность против российских властей он был отправлен в ссылку с родным братом Адильгиреем и князем Атажуко Хамурзиным. Измаил-бей был прощен примерно в 1801 году, а в 1803-м ему было присвоено звание полковник и при отправлении домой в Кабарду выделено 5000 рублей. В 1805 году его жалование составляло 3000 рублей…
Граф Потемкин-Таврический в 1789 году назвал его храбрейшим наездником. П.Г.Бутков считал его “просвещеннейшим из всех его земляков”. Доктор Стегман говорил, что Измаил-бей знает русский и французский, ростом он высок и красив. Известно, что он знал еще арабский…
Будучи подростком, Атажукин, по его словам, «повинуясь власти родителя», отправился в Петербург, где был определен в военное учебное заведение.
Измаил-бей Атажукин (в кабардинском звучании — пши Исмель Хатакшоко) происходил из знатного кабардинского рода. В юности он был послан отцом в Россию так же, как и его двоюродные братья — Темирбулат и Росламбек Мисостовы. В России Измаил получил светское и военное образование, служил в казачьем полку. Он принимал участие в осаде и штурме турецкой крепости Очаков, за что был произведен в премьер-майоры, блестяще аттестован в рекомендательном письме князя Г. А. Потемкина на имя императрицы Екатерины II и представлен к награждению. В 1789 году началась война со Швецией, и Измаил пожелал принять в ней участие. Но уже в 1790 году он вновь оказывается на турецком фронте.
Одна из самых ярких страниц из жизни Атажукина связана с его участием в штурме турецкой твердыни на юге России — крепости Измаил. В реляции великого русского полководца Александра Суворова на имя князя Потемкина по поводу штурма Измаила говорилось следующее: «неприятель обратился в левую сторону. Где подполковник князь Исмаил-бей и с ним гвардии Преображенского полку поручик Гедеонов, приняв, сражались сильно и, сбив оного, овладели оным». Речь шла об одном из критических моментов штурма, о сражении у Бендерских ворот, где создалась опасная обстановка для наступавших русских войск.
Начиная с 80-х г. Атажукин принимал активное участие в военно-политических событиях России и Кабарды. В 1787-1791 гг. участвовал в русско-турецкой войне. В 1788 г. он при дворе князя Г. А. Потемкина-Таврического, а в конце этого же года участвует в штурме турецкой крепости Очаков. За боевые заслуги произведен из секунд-майора в премьер-майоры, блестяще аттестован в рекомендательном письме Потемкина Екатерине II, представлен к награждению «убранной каменьями медалью». В 1790 г., участвуя мо взятии крепости Измаил, обратил на себя внимание А. В. Суворова, особо отметившего его «за храбрость и усердие». Через год он участвует в переговорах по заключению Ясского мирного договора, окончательно закрепившего Кабарду за Россией.В 1794 г. Атажукин был направлен в Кабарду с особым поручением по управлению горцами. Однако вскоре за причастность к вспыхнувшему здесь антиколониальному движению вместе с братом Адыль-Гиреем и майором Атажуко Хамурзиным был выслан в Екатеринославль (ныне Днепропетровск). В 1801 г., после смерти Павла I и последовавшей затем амнистии, он обратился к Александру I с просьбой о возвращении на родину и об использовании его с «пользой для народа». Просьба была удовлетворена, но сначала ему было предписано явиться в Петербург. Здесь он был произведен в полковники, ему прочили командование формирующимся к тому времени кабардинским гвардейским эскадроном. Оставаясь в столице еще два года, Атажукин представил в министерство внутренних дел «Записку» по делам кабардинского народа. К 1804 г., когда создание кабардинского эскадрона не состоялось, Атажукин вернулся на Кавказ. Здесь он был зачислен на службу на Кавказскую линию (система военных укреплений по Тереку и от Моздока к Азову, на границе с горскими народами Северного Кавказа), поселился в Георгиевске, тогдашнем военно-административном центре Кавказской губернии
Полковник Измаил Атажуков,-пишет И. П. Дельпоцо,-служил в русской армии и был послан вместе с тем в Екатеринослав; после этого долго жил в Петербурге; пожалован кавалером ордена святого великомученника Георгия 4-го класса и брильянтовой медалью; говорит и пишет по-российски и по-французски и имеет жалованья 300 руб. Получивши столь много милостей, как бы надлежало мыслить о нем? Правда, что он живет в Георгиевске, но в прочем все напротив: он жену свою держит в Кабарде, сына родного, который имеет 10 лет от роду, отдал на воспитание одному своему узденю... Когда едет в Кабарду, снимает с себя крест, медаль и темляк: положит в карман». «В Моздоке, - свидетельствует доктор медицины Л. Р. Стегман, - я познакомился с кабардинским князем Измаил-беем. Он полковник в российской службе, кавалер георгиевского ордена. Приверженность его к своему отечеству... нимало не изменилась в течение долговременного отсутствия; он состоит в тесном с оным сообщении. Жена его и сын живут там, последний воспитывается у одного кабардинского дворянина. Он говорит по-русски и по-французски, ростом высок, красив собою и обходится как образованный светский человек».
В 1807г. из Закубанья в Кабарду вернулась большая часть беглых кабардинцев, после того как российские власти, чтобы не осложнять отношения с князьями во время русско-турецкой войны, позволили ввести духовные суды-мехкеме и выбрать старшим князем в 1809г. Атажуко Атажукина. Обессиленные после чумы кабардинцы опять обращают свои взоры на российское правительство и просят привилегий. Атажукин, жалуясь на жизнь, обращается к властям через «дефтердара нашего Якуб Ширван-оглы, прося покорнейше запретить ногайцам угонять скот» и просит «вернуть им алтыкесеков». Шора Ногмов, российский чиновник, пытается «обосновать» претензии кабардинских князей: «6 частей абазинцев принадлежат с давнего времени кабардинцам». Не отказывая категорически, Тормасов, отвечает, что «сперва должны они доказать на самом деле верность и усердие своё к России». Воспользовавшись таким уклончивым ответом, Атажукин поторопился «взыскать дань» с абазин-алтыкесеков и в сентябре 1809г., «ездил в Абазу с намерением взыскать с них некоторые подати», но так как абазины «в вершинах по Куме и Подкумке» были охвачены чумой, то в результате вояжа Атажукова «язва распространилась в Кабардинцах». Так и не взяв «податей» с абазин и заразившись, Атажукин вернулся в Кабарду и стал готовить набег на российские поселения, но в октябре «умер чумою». Кабардинцы были в отчаянном положении, изнемогая от голода и нищеты. Когда их попытки обобрать абазин или ограбить русское поселение не удались, они решились бежать в Персию. Дельпоцо писал, что кабардинцы «намеренны …сложить с себя совершенно и наименование подданных Российской Империи и предаться в совершенное покровительство и подданство Персии». Но этот план был нереален, и большинство кабардинских владельцев решили на собрании «переселиться в горы», а не в Персию.
В 1804г. полковника Исмаила Атажукина «правительство предполагало использовать … на службе на Кавказской линии и в Кабарде». Генерал Булгаков, стремясь укрепить авторитет полковника, разрешил ему с подвластными поселиться на Кавказской линии в абазинском ауле Бабукове. Главнокомандующий на Кавказе Тормасов писал 2 января 1810г., что «по всем доводам право его на Бабуков аул оказалось недоказанным, ибо хотя семьи Бабукова аула, принадлежащие узденям фамилий Бабукова и Куденетова, состояли некогда сами собой подвластными князьям Атажуковым. Но древнее право сие не может иметь здесь места, так как сии семьи без всякой зависимости Атажуковым были поселены в 70-х годах узденем Бабуковым и с того времени находятся под защитой российского начальства»; кроме того, в этих местах предполагалось «на кордонной черте поселить станичных козаков». Для Тормасова было неприемлемым «задабривание» кабардинских владельцев, потворствуя их притязаниям на абазин, тем более разрешая селиться на Кавказской линии. Потеряв всякую надежду на покровительство России, Персии и Турции, кабардинцы впали в полное отчаяние. Наиболее авторитетный в это время в Кабарде князь Каспулат Кильчукин, в марте 1810 г. даже «объявил России войну». Она выразилась в набегах на Кавказскую линию, ради которых кабардинцы даже «соединились с Чеченцами – всегдашними их врагами и пустились на грабежи жителей Кавказской губернии». Причина этих набегов была крайняя бедность кабардинцев и чеченцев, охватившая их из-за чумы, когда они были изолированы и ограничены в животноводстве и, что немаловажно, в своих «традиционных промыслах» – угоне скота и людей для продажи в Закубанье. Простой народ выходил из повиновения и бежал под защиту российских войск. Видя, что российские власти могут в любой момент лишить их подвластных, кабардинские владельцы стараются «со всеми своими неприятелями, народами Осетинскими и Балкарскими, с давнего времени во вражде с ними находившимися, во что бы то ни стало примириться и действовать совместно против России неприятельски»; мир был нужен кабардинцам для того, что «отогнать с плоских мест в горы» своих подвластных и начать военные действия. Главным «бунтарём» оказался опять Росламбек Мисостов, и на этот раз пытавшийся увести кабардинцев за Кубань. Но Атажукинская фамилия склонилась к полковнику Измаил-бею, получившему разрешение генерала Булгакова распространить свою власть на Бабуковский аул и переселить своих подвластных ближе к линии. В таких благоприятных условиях он и его уздени, как докладывал Дельпоцо, «отказали Рослам бею Мисостову в переселении в горы и остаются на Баксане: просят защиты российских войск». Зная о стремлении Мисостова и других владельцев укрыться в горах, Дельпоцо считал, что «главнейшая же надобность в пребывании отряда нашего в Кабарде состоит … в том, чтобы занять 3 главнейших ущелья: Черекское, Чегемское и Баксанское». Кабардинцы выставили против российских войск более 2000 чел. конных и столько пеших. Им помогали балкарцы, «держащиеся в двух укреплённых ущелиях при подошве снеговых гор», но выходы из горных ущелий, куда могли бы сбежать кабардинцы, российскими войсками были перекрыты. Таким образом, Кабарда, так же как и в предыдущую русско-турецкую войну, была отсечена от театра военных действий перекрытием путей к соединению с закубанцами.
Не видя никакой пользы от Измаила Атажукина, Булгаков изгоняет кабардинцев из аула Бабукова, находящегося в опасной близости к российским поселениям. Поводом послужило, как писал Булгаков в мае из лагеря на Баксане, «что … полк. кн. Измаил Атажуков из своих подвластных и разной сволочи самовольно начал устраивать по близости Константиногорска в Бештовогорских лесах кош, по примеру прошлогоднего, который, так как и прежде сего было, убежищем служит людям неблагонамеренным». Булгаков приказал кабардинский «кош» уничтожить, Атажуков попал в опалу и был, очевидно, совершенно разорён, поскольку летом этого года промышлял тем, что продавал своих подвластных. Понятно, что из Пятигорья кабардинцы были возвращены в Кабарду, чтобы обезопасить Кавказскую линию, так как в это время российские войска выступили против кабардинцев на р. Баксан. Булгаков писал 18 июня 1810г.: «…приобретено в течение экспедиции около 20000 разного скота и за выдачею в пищу войскам останется по собранным сведениям около 15000… на удовлетворение жителей Кавказской Линии». По сути, военная экспедиция в Кабарду в 1810г. носила грабительский характер, голодом вынуждая кабардинцев покориться. Требование очередной присяги объяснялось военным временем, так как Россия находилась в состоянии войны с Османской империей. В Большой Кабарде, где почти все влиятельные владельцы или погибли, или бежали за Кубань, остался один Измаил Атажукин, но генерал Булгаков, указав 6 октября 1810г. на «самовольство Измаил-бея Атажукова, которого поведение и образ жизни ни мало не обещает нашей пользы», приказал следить за ним и ограничивать в действиях. Причина гонений против Атажукина была в том, что он собирался лично участвовать в депутации к царю от Кабарды и пожаловаться на генерала Булгакова, устроившего резню и разграбление аулов. В этом он находил поддержку у главнокомандующего на Кавказе Тормасова, который тоже был против жестоких военных экспедиций Булгакова. Исмаил Атажукин, как образованный и влиятельный полковник российской службы, пытался использовать российские власти для упрочения свой власти и привилегий кабардинских князей. В представленной российским властям «Кратком описании жителей Горских Черкес» Атажукин развивает «мысль о необходимости использования Кабарды русским правительством в качестве опоры своей политики на Северном Кавказе. В «Записке о жителях Кавказа» Атажукин настойчиво взывает о помощи властей, так как кабардинские владельцы вынуждены находить «пропитание грабежом и хищничеством»: «Кабардинцы же и прочие с ними живущие, и именно древняго происхождения и отделившиеся от Мамая, Касаева поколения, татары, в смешанном таковом зле доходют до гибельного состояния». Однако Булгаков был освобождён от командования войсками на Кавказской линии, а в Санкт-Петербург в 1811г. кабардинская делегация, с жалобами, составленными И. Атажукиным. В письме императору напоминалось о роли Кабарды в экспансии России на Кавказе, и прямо предлагалась помощь в покорении горских народов, так как якобы «народ Кабардинский во всем пространстве Кавказских гор возвысился так, что живущие в горах по частям народы прибегнули в протекцию нашу…». Это была явная ложь, на что указал генерал Дельпоцо в рапорте от 16 апреля 1811г.: «Они ищут власти владеть всеми горскими народами, покорившимися предкам их, неправильно, потому что сия часть покорности оных им относится к силе и действию войска в тогдашнее время и покровительства им от Всероссийских государей». Итак, хотя кабардинские владельцы лгали российскому правительству, но это ложь могла ещё пригодиться в российской политике, а потому была «принята». Тормасов выразил, очевидно, общее мнение российского правительства в следующих словах: «… лучше принять коварную покорность сего народа и, не полагаясь во всем на оную, наблюдать за его поведением, …а между тем, доставя оному всевозможные выгоды ожидать, чтобы для собственной своей пользы они сделалися привязанным к России». В столице Российской империи кабардинских депутатов одарили золотыми медалями, перстнями, часами, мехами, платьями и сукнами. Но главное, выразив свои верноподданические чувства, они привезла из Санкт-Петербурга грамоту Александра I от 20 января 1812 г. «О подтверждении прежних прав и преимуществ кабардинского народа». Понятно, что часть кабардинцев за полученные таким образом «всевозможные выгоды», готовы были способствовать продвижению России к Чёрному морю через Главный Кавказский хребет