Нартский эпос
ГОСТЕПРИИМСТВО АДЫГОВ
Существует масса несовместимых явлений социальной жизни, и среди них рыцарство и скупость. Рыцари средневековой Франции, Германии, Испании, Японии, также точно как и рыцари феодальной Черкесии, подвергали насмешкам, изгоняли из своего общества всякого, кто был едва заподозрен в скупости. Щедрость один из важнейших пунктов всякого рыцарского этикета.
Исключительная щедрость адыгов всегда привлекала внимание исследователей, о чем можно судить по высказываниям целого ряда черкесских и иностранных авторов XIX в.: «Если уорк увидит на владельце хорошее платье, шапку или другое и пожелает иметь эту вещь, то владелец не вправе в том отказать» (Ногмов, 195В, 87). «...Черкесы нисколько не стесняются попросить то, что им нравится, и было бы смешно им отказать, так как любой имеет полное право попросить то, что у них есть» (Мариньи, стр. 309). «Стоит только похвалить чекмень, лошадь или другую вещь, черкес тотчас вам ее дарит» (Сталь, 1900, 133). «Щедрость и отвага лучшее у черкесов средство приобрести известность...» (Хан-Гирей, 1974, 298). Следует заметить, что и поныне это качество в большом почете среди адыгов. Нередки еще случаи, когда человек, похваливший шапку, галстук, книгу и пр. немедленно получает эти вещи в подарок от владельца. В автобусе, такси, ресторане каждый мужчина спешит заплатить за своих друзей, знакомых. Если же у кого-нибудь попросят взаймы небольшую сумму денег, он отдает ее с готовностью и считает неприличным принять назад...
Наивысшее свое воплощение находит щедрость адыгов и других кавказских и некавказских народов в обычае гостеприимства, в этом, по выражению Л. Моргана, «замечательном украшении человечества в эпоху варварства» (Морган, 1934, 34).
Гостеприимство черкесов широко известно и описано как в дореволюционной, так и послереволюционной литературе (См.: Интериано, стр. 50-51, Мотрэ, 130-132; Лопатинский, 1862, 80-82; Дубровин, 1927; Гарданов, 1964; Коджесау, 1968; Мамбетов, 1968 и др.). Его, как заметил впервые Л. Я. Люлье, не следует смешивать с куначеством правом покровительства и защиты. Оно состоит «в принятии и угощении посетителей и проезжающих, останавливающихся для отдохновения или для ночлега в доме знакомого или даже вовсе незнакомого им человека» (Люлье, 1859, 33; См. также: Налоева, 1971).
Так как подробная характеристика данного общественного института уже имеется (особенно в указанных работах В. К. Гарданова и Г. X. Мамбетова), мы коснемся здесь лишь некоторых сторон феномена гостеприимства, преимущественно тех, что связаны с общей направленностью книги.
Гостеприимство, как известно, обычай, берущий свое начало в глубокой древности. Он был и остается, в той или иной мере, обычаем всех народов земного шара. Открытым остается, однако, вопрос о генетических корнях этой этнической универсалии: одни ученые трактуют его неверно, другие (их, кстати говоря, большинство) вовсе обходят.
Заметим с самого начала, что объяснения типа «общая склонность к рыцарским странствованиям произвела естественным образом всеобщее почтение к гостеприимству» (Броневский, 1823, 130), «в основании его лежит общечеловеческая нравственность» (Шанаев, 1890) для данного случая не годятся. Гостеприимство, надо полагать, возникло в родовом обществе, до склонности к рыцарским странствованиям, и в основе его лежала отнюдь не общечеловеческая нравственность в духе Фейербаха. Тем не менее некоторые ученые не могут отказаться от подобных воззрений (См. напр. Тэйлор, 1882, 404; Чурсин, 1913, 64; Магомедов, 1974, 288-289).
Существует кроме того концепция, объявляющая гостеприимство порождением магии, религии. При желании некоторые основания для этого можно найти. У древних индийцев, например, гостеприимство представляют в виде одной из разновидностей жертвоприношения, ср. «Обучение жертвоприношение Брахме, тарпана жертвоприношение предкам, хома богам, приношение боли духам, гостеприимство жертвоприношение людям» (Законы Ману, 1960, 59). Суть последнего жертвоприношения в предписаниях типа: «Прибывшему гостю следует дать место для сидения, воду, а также пищу, сколько только можно, сдобрив [ее] должным образом. Гость, пришедший после заката солнца, не должен быть выгнан хозяином, вовремя он пришел или не вовремя, пусть он в его доме не пребывает ненакормленный» (Законы Ману, 1960, 61-62).
Л. Леви-Брюль, касаясь вопроса о гостеприимстве и обычае одаривать гостя, склоняется по существу к этой точке зрения. Вслед за рядом ученых, наблюдавших быт и культуру народов, стоящих на низкой ступени общественного развития, он считает, что радушие и доброта хозяина объясняются «прежде всего боязнью открыть поле действия для дурного влияния... Отказ вызывает гнев у просящего. Этим вызываются дурные намерения, враждебная настроенность (близкая к зависти), которая будучи раз пробуждена, обладает уже собственной силой и порождает зло. Но этого-то следует абсолютно избегать» (Леви-Брюль, 1937, 74).
Нетрудно заметить, что названные сакральные и полусакральные мотивы гостеприимства близки к тем, которыми руководствуются и сейчас представители всех народов мира, даже самых цивилизованных. В этом плане Леви-Брюль, конечно, прав, но трудно согласиться с тем, что они (эти мотивы) были исходными, а не производными от какого-либо другого. Мы имеем в виду мотив, который должен был развиться на почве практиковавшейся в эпоху первобытного коммунизма коллективной собственности. Сознание того, что все, чем располагает общество, является одновременно и твоим, не могло существовать без сознания «мое есть одновременно общественное».
Вот откуда берут начало необычайная щедрость и гостеприимство некоторых народов. Отсюда и поразительное сходство общих контуров гостеприимства. Мы находим гостеприимство адыгов и других кавказских народов в том же почти виде, в каком оно зафиксировано у древних евреев, германцев, испанцев, индейцев. Следующее описание гостеприимства у индейцев можно вполне отнести и к адыгам: «Если кто-нибудь входил в дом индейца в любой индейской деревне, будь то односельчанин, соплеменник или чужой, женщины дома обязаны были предложить ему пищу. Пренебрежение этим было бы невежливостью, более того, обидой. Если гость был голоден, он ел, если он был сыт, вежливость требовала, чтобы он попробовал еду и поблагодарил хозяев. Та же картина повторялась в любом доме, куда бы он не вошел в любое время дня. Обычай этот соблюдался исключительно строго, и то же гостеприимство распространялось на незнакомых людей, принадлежащих к своим племенам, так и к чужим» (Морган, 1934, 31).
Судя по библейским сказаниям, отражающим период XV-XVII вв. до н. э., древние евреи были не менее гостеприимны, чем индейцы. Они приглашали в дом незнакомых странников, давали им умыться, накрывали стол едой, а сами в знак уважения к гостям не садились с ними, «а стояли рядом, пододвигая им еду и питье» (См. Косидовский, 1965, 51). Так же точно как у жителей феодальной Черкесии у них считалось необходимым всеми возможными средствами защищать честь и достоинство гостя. Тех, кто нарушал правила гостеприимства, наказывали самым жестоким образом. (См. Сказание о преступлении сынов Вениаминовых).
Л. Морган один из первых ученых, показавших, что гостеприимство порождение социально-экономических отношений раннеродового строя. «Объяснения закона гостеприимства, пишет он, надо искать в коллективном землевладении, в распределении земледельческих продуктов, по домашним хозяйствам, состоящим из известного числа семейств, и в коммунистическом строе домашней жизни...» (Морган, 1934, 41). Приняв эту точку зрения, мы должны, следовательно, признать, что гостеприимство адыгов и соседних с ним кавказских народов покоилось на пережитках хозяйственной жизни, свойственной родовому обществу.
Раз возникнув, обычай гостеприимства был постепенно в той или иной мере освящен, конкретизирован, обоснован религией. «Индейцы, пишет Дж. Хекевельдер, верят, что «великий дух» сотворил землю и всё, что на ней, для общего блага людей. Он дал им страну, обильную дичью, и сделал это не для выгоды немногих а для пользы всех. Все было дано сынам человеческим в общее обладание. Все, что живет на земле, все, что на ней произрастает, все, что живет в реках и водах, текущих на земле, все это было дано всем сообща, и каждый человек имеет право на свою долю. Таков источник индейского гостеприимства, которое является не добродетелью, а строгим долгом» (Цит. по: Морган, 1934, 33-34). У адыгов, насколько можно судить по эпосу, гостеприимство поощрялось языческими богами. Они сами показывали пример гостеприимства, приглашая на свои пиршества выдающихся людей. Прием и угощение гостя одна из форм приобретения псапэ. Последнее надо понимать не просто как добро или добродетель (См. Шаов, 1975, 252), но как особую реакцию бога (богов) на поступки хозяина, а именно реакцию благорасположения и отпущения грехов. Псапэ антипод того, что адыги именуют гуэныхь - грех. Стало быть, нарушать принцип гостеприимства грешно. Не зря Хан-Гирей пишет: «черкесы вообще, принимая гостей, уверены в том, что делают угодное творцу» (1836, 326).
Сверх того, соблюдение принципа гостеприимства строго контролировалось общественным мнением. Нарушивших его подвергали «суду и наказанию» (Ногмов, 1958, 79), они «делаются предметом народного презрения, честные люди теряют к ним уважение и гнушаются их сообществом, на каждом шагу оскорбительные упреки встречают их...» (Хан-Гирей, 1836, 325). И в настоящее время ведущую роль в поддержании гостеприимства играет мнение общественности: соседей, знакомых, родственников, самих гостей.
Экспликативная модель адыгского гостеприимства своеобычна и чрезвычайно сложна, в эпоху рыцарства она была переоформлена, дополнена совершенно новыми элементами, несвойственными гостеприимству родового общества. Имеющиеся на сегодняшний день исследования не дают об этом полного представления. Поэтому необходимо было бы последовательно, шаг за шагом, выявить все многообразие стандартов и атрибутов коммуникативного поведения, относящихся к данному социальному институту, что для традиционно-этнографических работ, как было сказано, не характерно. Впрочем, приводимый ниже список пунктов адыгского гостеприимства тоже не претендует на полноту. В нем представлено лишь основное содержание ритуалов, предусмотренных гостеприимством, но с установкой на обстоятельность, детальность описания. С этой же целью в список включены соответствующие пословицы, они, как известно, лучше всего отражают внешний рисунок и внутренний смысл традиционно-бытовой культуры этноса.
Итак, основные пункты адыгского гостеприимства суть следующие:
1. Гость-священное, неприкосновенное лицо. Он несет с собой счастье и благополучие Хьэщ1эм насып къыдок1уэ * - С гостем приходит счастье; Адыгэм хьэщ1э и щ1асэщ - У адыгов гость любимец.
2. Обычай гостеприимства распространяется на всех адыгов, независимо от их состояния Адыгэм я нэхъ тхъэмыщк1эри бысымщ - У адыгов самый бедный и тот бысым **. «Беднейшие сословия так же гостеприимны, как и высшие, и бедный человек, даже крестьянин, угостит чем может и накормит лошадей, а чего не имеет сам, то займет у других». (Сталь, 1900, 135).
3. Долг каждого адыга пригласить к себе в дом тех, кто возможно нуждается в пище и ночлеге. «Любой незнакомец, идущий по аулу, встретив первого аульчанина, слышит традиционное «еблагъэ» добро пожаловать. Он искренне приглашает в свой дом и угощает» (Коджесау, 1968, 282).
4. Правом гостеприимства пользуются стар и млад, богатый и бедный, мужчина и женщина, враг и друг: Хьэщ1э щ1алэ щы1экъым - Гость молодым не бывает; Хьэщ1э лей щьпэкъым - Гостя лишнего не бывает; Хьэщ1эу къыпхуэк1уамэ, уи жагъуэгъури ныбжьэгъущ - Если гостем пришел, то и твой враг твой друг.
5. Наибольшим почетом пользуется гость из дальних краев Хьэщ1э гъунэгъу нэхърэ хьэщ1э жыжьэ нэхъ яъап1эщ - Дальний гость почетней (дороже) ближнего. Этим объясняются пышные встречи и проводы иностранных путешественников, которые затем восторженно отзывались об адыгском гостеприимстве.
6. В некотором отдалении от жилого дома каждая семья строит специальный гостевой дом*** - хьэщ1эщ
* Эта и значительная часть всех других пословиц, используемых в книге, приводится по двухтомному изданию адыгских пословиц: Кардангушев и др., 1965; Гукемух и др., 1967.
** Бысым принимающий гостя, хозяин дома. Восходит к древне-иранскому f'sumant обладающий скотом, скотохозяин (Абаев, 1949, 74).
*** Раньше у наиболее состоятельных семей было даже два гостевых дома: хьэщ1эщ - кунацкая и хьэщ1эщ жьант1э - почетная кунацкая. См. об этом: Люлье, 1859, 33. (кунацкая) и рядом коновязь. В кунацкой всегда имеются: треножные столики для угощения гостей, кровать, ковер, медный кувшин (къубгъан) и медная или деревянная чаша для умывания, полотенце, а также часто музыкальные инструменты (шык1э пшынэ - скрипка, бжьами - свирель). На стенах кунацкой обычно развешивается оружие. «Вне двора возвышается на расстоянии от пятидесяти до ста шагов сакля для гостей, в которой не живут и которая предназначается для гостей. Даже бедный адыг никогда не забывает построить саклю для гостей на своем дворе» (Лапинский, 1862, 62). «Мы спешились у Индар-Оглы, который вместе с сыном Ногаем вышел нас встречать к воротам своего двора и проводил нас в гостевое помещение, где стены были украшены саблями, кинжалами, луками, стрелами, пистолетами, ружьями, шлемами и большим числом кольчуг» (Мариньи, стр. 307).
7. Двери кунацкой открыты в любое время дня и ночи. Всякий прохожий может войти и расположиться там, не спрашивая хозяев. «Гость, приехавший ночью, мог зайти в гостиный дом никем не замеченный, поэтому хозяин дома до отхода ко сну обязан был заглянуть в гостиный дом. О приезде гостя могла свидетельствовать и лошадь, привязанная к коновязи» (Мамбетов, 1968, 231).
8. На случай прихода гостей необходимо всегда иметь запасы съестного Хьэщ1э къэк1уэнщ жы1и гъэт1ылъ, куэдрэ щылъащ жып1эу умышх - Гость придет, скажи и отложи, долго лежало, говоря, не ешь.
9. Увидев гостя, хозяин обязан выйти ему навстречу, приветствовать формулой ф1эхъус апщий, еблагъэ - Хорошим прибудь, добро пожаловать. Другие формулы приветствий для данного случая не годятся.
10. Всаднику помогают спешиться, держа коня под уздцы и заботятся о корме для последнего.
11. Первыми входят в кунацкую гости, все остальные следуют за ними. В настоящее время, ввиду отсутствия специального гостевого дома, впереди идет старший мужчина из числа хозяев, чтобы указать комнату, которая предназначена для гостей.
12. Проводив гостя в кунацкую, следует помочь ему снять верхнюю одежду, оружие и усадить на почетное место жьант1э.
13. Хозяева не садятся одновременно с гостем. Только после настоятельных просьб последнего садится тот из них, кто по летам и статусу стоит ближе всего к гостю. Если таковых нет, то никто не садится, все стоят.
14. Гостя расспрашивают о здоровье, и, после некоторого времени, о новостях.
15. Запрещается в течение трех дней спрашивать гостя о том, кто он таков, куда едет, откуда, с какой целью явился, на какое время, куда держит путь в дальнейшем и т. п. «...гость, если желал, мог сохранить полное инкогнито» (Дубровин, 1927, 8).
16. По истечении трех дней, т. е. после оказания гостю всех предусмотренных этикетом почестей, хозяин мог спросить, какими делами тот занят и чем он может быть полезен ему. Бысым считал своим священным долгом способствовать достижению тех целей, которые гость преследовал.
17. Недопустимо оставлять гостя одного в комнате. К нему заходят попеременно и приветствуют соседи, сыновья и дочери хозяина, но, как правило, не садятся, а вскоре удаляются или стоят, прислушиваясь к разговору старших, выполняя их поручения. «В промежутке от приезда до ужина являются соседи с приветствием; было бы невнимательно оставлять гостя одного в гостиной. Является также с визитом дочь хозяина и всегда за нею приносят блюдо со свежими или сухими овощами, глядя по времени года; гость приглашает ее присесть и по краткой беседе она удаляется» (Люлье, 1859,34).
18. Следует как можно быстрее накрыть стол лучшим из того, что есть в доме. Пока готовится главное угощение, гостю предлагают фрукты, сыр с пастой (круто сваренная пшенная каша) и пр. Затем следуют мясные блюда обычно в таком порядке: жареное мясо (лы гъэжьа), курица в соусе (джэд лыбжьэ), вареная баранина или говядина (хьэщ1эныш). Завершает трапезу мясной бульон, который пьют из деревянных чаш без ложек. Из спиртных напитков подают махъсымэ род браги, изготовленный из проса. Каждое блюдо приносят на маленьких треножных столиках. «...Вскоре был сервирован обед на пятнадцати маленьких столиках, которые сменяли друг друга по мере того, как мы пробовали находившиеся на них блюда» (Мариньи, стр. 307); «...Вслед за умыванием был принесен ряд низеньких круглых столов, наполненных кушаньем »(Торнау, 1864, 418).
19. Перед едой гостю предлагают помыть руки. При этом жена, сын или дочь хозяина подносит гостю чашу, поливает ему руки из кубгана и держит наготове чистое полотенце. Все это делается тут же в кунацкой, так что гостю не приходится даже вставать со своего места.
20. При удовлетворении других нужд, гостя сопровождает кто-либо из членов семьи, указывает ему уборную для гостей и вместе с ним возвращается. В уборной для гостей всегда стоит кубган с водой, часто там же висит полотенце и зеркало.
21. За столом хозяева следят, чтобы гость съел как можно больше и насытился.
22. Считается бестактным съесть свою порцию раньше гостя, так как в этом случае гость вынужден будет тоже оторваться от пищи. Отсюда замечание Т. де Мариньи: «для черкеса постыдно есть быстрее иностранца» (стр. 296).
23. После трапезы гостю вновь подают воду, чтобы он помыл руки.
24. Избегают пререканий с гостем, если, конечно, он ведет себя в рамках приличий, предусмотренных этикетом.
25. Приличия требуют, чтобы хозяева в присутствии гостя не разговаривали между собой.
25. Чтобы развлечь почетного гостя, приглашают соответствующих его возрасту и рангу соседей, родственников, устраивают танцы, игры, поют песни и т. п. «Лучшие певцы и музыканты села присутствовали на приеме гостя. Для молодого гостя устраивались танцы, а для знатного путника организовывались скачки, джигитовка, стрельба в цель, национальная борьба, а иногда и охота. Делалось все, что могло прославить село хозяина, у которого остановился гость» (Мамбетов, 1968, 236-237).
27. Совершенно исключается даже намек на то, что гость засиделся и ему пора покинуть дом: Хьэщ1э къашэ щы1эщи, хьэщ1э ишыж щы1экъым Существует приглашение гостя, но не существует выпроваживания гостя.
28. Пока гость находится в доме, его верхнюю одежду, если она этого требует, чистят, приводят в порядок. Если гость остается на ночь, то утром он находит свою одежду выстиранной и выглаженной.
29. Перед сном гостю помогают снять обувь и моют ноги (это делала обычно дочь хозяина). Этот обычай, наиболее характерный для абхазов, у адыгов исчезает уже в XIX в.
30. Священный долг хозяина охранять покой и защищать честь гостя. В случае необходимости он исполняет этот долг с оружием в руках: Адыгэ и хьэщ1э быдап1э исщ - Адыга гость в крепости сидит.
31. Гостя, собравшегося уходить, настойчиво просят посидеть еще, остаться на ночь, на несколько дней.
32. Наиболее почетным гостям принято дарить подарки.
33. Гостю, покидающему дом, помогают одеться, сесть на коня, держа лошадь по уздцы и придерживая левое стремя.
34. Сидящему в седле гостю дают иногда чашу махсыма, так называемую шэсыжыбжьэ стременную.
35. Необходимо проводить гостя до края села, как минимум за ворота усадьбы... Гостей, прибывших издалека и особенно иностранцев, провожают до следующего пункта назначения или сопровождают в течение всего времени путешествия по стране.
36. Расставаясь с гостем, бысым желает ему счастливого пути, всяческих благ и настоятельно просит заходить еще.
37. После прощания хозяин ждет, пока гость удалится на некоторое расстояние. Неприлично, развернувшись, сразу возвращаться в дом. Таков, если так можно выразиться, устав, определяющий поведение хозяина по отношению к гостю. Но существуют также правила, касающиеся поведения гостя в чужом доме. Часть из них призвана ослабить в какой-то мере неудобства, причиняемые хозяевам, другая часть фиксирует способы демонстрации признательности за радушный прием;
38. Гость первым приветствует хозяина возгласом: Сэлам алейкум, дауэ фыщытхэ - Сэлам алейкум, как поживаете.
39. Он отдается целиком во власть хозяина, который изощряется в соблюдении всех пунктов гостеприимства: Хьэщ1ап1э ущы1эмэ, къыпхуащ! уи унафэщ - Если ты в гостях, что тебе скажут закон для тебя; Хьэщ1эр мэлым нэхърэ нэхъ 1эсэщ - Гость смирнее овцы.
40. В народе осуждают гостя, который по тем или иным соображениям, не приняв традиционных почестей от одного хозяина, уходит к другому, например, к соседу - Зи бысым зыхъуэжым чыц1ыхъу хуаук1 - Тому, кто меняет хозяина, козленка [тощего] режут.
41. В гостях не следует много есть и пить, чтобы не прослыть обжорой и пьяницей. «Если в семье парень или старик отправляется на свадьбу, то его кормят досыта, говоря «1энэм утефыщ1ыхьу умык1уэ» - Стол обчищать [в гости] не ходи (АФ, 1963, 214).
42. Гостю запрещается малейшее вмешательство в дела семьи. Считается бестактным вставать без нужды со своего места, выходить из кунацкой во двор, заглядывать на кухню, где готовят угощение. «...во все время пребывания в чужом доме, гость, по обычаю старины, оставался как бы прикованным к месту: встать, прохаживаться по комнате было бы не только отступлением от приличий, но многим из соотечественников показалось бы даже и преступлением» (Дубровин, 1927, 8).
43. Гость должен хорошо ориентироваться в том, сколько времени ему пробыть в кунацкой, чтобы не обидеть хозяина за быстрый уход и не стать ему в тягость за долгое пребывание. «Считается неучтивым оставаться у одного хозяина больше двух ночей, хотя хозяин никому не укажет на дверь» (Лапинский, 1862, 84). Хьэщ1ап1эрынэр емык1ущ - Задерживаться в гостях неприлично. Закончив трапезу, гость благодарит хозяев в выражениях типа: Фи ерыскъыр убагъуэ - Ваша пища да размножится.
44. Считается осквернением дома выяснение отношений в гостях, сведение старых счетов, ссора, брань и т. п. «...При вражде и кровомщении лица, имеющие вражду, не показывают друг другу притворного внимания и вежливостей, а напротив, показывают, что не замечают друг друга и держатся один от другого подальше. Все это делается натурально, без натяжки и аффектации» (Сталь, 1900, 121).
45. Совершенно недопустимо оскорбление достоинства членов семьи, в которой гостишь, например, флирт с женой или дочерью хозяина. Л. Я. Люлье в связи с этим пишет: «Часто в подобных случаях всматривался я в наружное обхождение горцев и находил их пристойными и чуждыми всякого нахальства» (1859, 34).
46. Гость не требует услуг, подарков, а когда они ему предлагаются, из приличия некоторое время отказывается.
47. Гость должен воздерживаться от похвалы тех или иных вещей в доме хозяина: это может быть воспринято как просьба, в которой бысым по обычаю никак не может отказать, т. е. в конечном итоге как вымогательство.
48. Покидая дом, гость обязан поблагодарить за прием, попрощаться со старшими членами семьи.
49. Прежде чем сесть на коня, гость разворачивает его головой к дому, что символизирует его добрую настроенность и признательность хозяевам. «Если гости были недовольны хозяином, они садились на коней спиной ко двору хозяина, а если довольны, то они головы своих лошадей обращали ко двору хозяина...» (Киржинов,1974, 172).
50. Гость (особенно если он молод), отказывается от того, чтобы ему помогали сесть на коня, провожали дальше ворот. Он поступает так и в том случае, когда определенно знает, что хозяева настоят на своем.
Перечисленные пункты гостеприимства, безусловно, не исчерпывают всего содержания данного общественного института. Но как предварительный материал для анализа (в том числе и сопоставительного, типологического анализа), они вполне пригодны. Можно, в частности, указать на следующие особенности адыгского гостеприимства.
По общему своему рисунку оно совпадает с гостеприимством народов, стоящих на низшей и средней ступени варварства (аборигенов Австралии, индейцев и др.). Объяснить это можно только идентичностью форм исторического развития культуры всех народов земного шара. У адыгов, так же как и у всех других народов, гостеприимство восходит к характерному для родового общества «коммунистическому строю домашней жизни» (Морган).
Сохранив за собой общие черты древнего, первобытного гостеприимства, гостеприимство адыгов эпохи феодализма приобрело уже совершенно иное качество: оно стало составной частью, конструктивным принципом рыцарства вообще и рыцарского этикета, в частности. «Есть три качества, пишет Дж. Лонгворт, которые в этих краях дают человеку право на известность храбрость, красноречие и гостеприимство; или ...острый меч, сладкий язык и сорок столов» (Лонгворт, стр. 516). Рыцарский этикет внес свои поправки в гостеприимство, дополнил его совершенно новыми пунктами, по существу, целиком подчинил его своим принципам. Вместе с тем, по причинам вполне очевидным, было бы наивным полагать, что рыцарство породило гостеприимство.
Гостеприимство всегда занимало важное место в быту адыгов. В эпоху феодализма оно стало, кроме того, благодатной почвой для формирований и развития самобытного рыцарского этикета. И дело не только в самом уставе гостеприимства. Место данного общественного института в традиционно-бытовой культуре адыгов и других кавказских народов определялось в первую очередь его социальными функциями. Будучи своего рода эпицентром национальных и межнациональных контактов, гостеприимство играло громадную роль в интенсификации, оптимизации общения внутри этноса и за его пределами. Оно стимулировало и облегчало передачу культуры от одного поколения к другому, выполняя тем самым функцию интеграции и социального контроля. Наконец, гостеприимство способствовало трансляции и освоению культурных ценностей других, прежде всего соседних, народов. Можно поэтому согласиться с тем, что кунацкая своего рода общественное учреждение, принадлежавшее первоначально всей общине (Магомедов, 1974, 295). «Здесь впервые исполнялись... новые героические песни, делились новостями, молодежь обучалась песням, пляскам, политике, мудрости, истории, рыцарскому этикету всему, что необходимо молодому аристократу, а в новое время вообще молодому адыгу. Кунацкая была и рестораном, и концертным залом, и кабинетом, где решались политические проблемы, и университетом для подрастающего поколения» (Налоев, 1976).
В настоящее время, уступив свои функции другим социальным институтам и учреждениям, гостеприимство утратило свое былое общественное значение. Одновременно с этим оно стало менее изысканным и пышным, более гибким и обобщенным. И все же, несмотря на это, основные пункты адыгского гостеприимства прочно удерживают свои позиции в системе элементов традиционно-бытовой культуры этноса.